Вера Николаевна Полозкова - цитаты - страница 2
Им казалось, что если все это кончится - то оставит на них какой-нибудь страшный след: западут глазницы, осипнет голос, деформируется скелет, им обоим в минуту станет по сорок лет. Если кто-то и выживает после такого - то он заика и инвалид. Но меняется только взгляд, ни малейших иных примет. Даже хочется, чтоб болело но не болит.
Вера Николаевна Полозкова
Вряд ли смерть говорит «не звони сюда больше» или там
Из кабины пилота приветствует перед вылетом;
Ждет в пустой операционной хирургом, вылитым
Джесси спенсером; стоит ли затевать возню.
Просит у тебя закурить на улице и подносит лицо к огню.
Подает томограмму и результат анализов, как меню.
Произносит безрадостно «подожди, я перезвоню».
Вера Николаевна Полозкова
Теми губами, что душат сейчас бессчетную сигарету, ты умел ещё улыбаться и подпевать.
Я же и так спустя полчаса уеду, а ты останешься мять запястья и допивать.
Я же и так умею справляться с болью, хоть и приходится пореветь, к своему стыду.
С кем ты воюешь, мальчик мой, не с собой ли. Не с собой ли самим, ныряющим в пустоту.
Вера Николаевна Полозкова
ЖЖ, конечно, это форменная Нарния; ты можешь случайно выпасть сюда из шкафа, встретить разнообразных фавнов, колдуний и говорящих бобров, насовершать подвигов, получить полцарства и коня, вырасти, прожить жизнь - а по ту сторону шкафа оставаться такой же точно курносой восьмилетней девочкой в маминой кофте и зубами через один...
Вера Николаевна Полозкова
Мальчики не должны длиться дольше месяца - а то ещё жить с ними, ждать, пока перебесятся, растить внутри их неточных клонов, рожать их в муках; печься об этих, потом о новых, потом о внуках. Да, это, пожалуй, правильно и естественно, разве только все ошибаются павильоном - какие внуки могут быть у героев плохого вестерна? Дайте просто служанку - сменить белье нам.
Вера Николаевна Полозкова
Богу тоже иногда звонят скучные инвесторы, или приносят толстенные отчёты, или слишком долго готовят кофе - Он тогда сидит, указательным и большим разминает веки, или просто ложится Себе в ладони измученным, пористым лицом, и пытается вспомнить какой–нибудь детский стишок дурацкий, или песенку, чтобы не было так тоскливо, и что–то вертится на языке у Него, в рифму, нелепое, но смешное - и тогда у Него сочиняемся мы.
Вера Николаевна Полозкова
И он делается незыблемым, как штатив,
И сосредоточенным, как удав,
Когда приезжает, её никак не предупредив,
Уезжает, её ни разу не повидав.
Она чувствует, что он в городе - встроен чип.
Смотрит в рот телефону - ну, кто из нас смельчак.
И все дни до его отъезда она молчит.
И все дни до его отъезда они молчат.
Она думает - вдруг их где-то пересечет.
Примеряет ухмылку, реплику и наряд.
И он тоже, не отдавая себе отчёт.
А из поезда пишет: «В купе все лампочки не горят».
И она отвечает: «Чёрт».
Вера Николаевна Полозкова
Питер - это папа, а Москва - мама; они в разводе, и живёшь ты, понятно, с мамой, властной, громогласной, поджарой теткой под сорок, карьеристкой, изрядной стервой; а к папе приезжаешь на выходные раз в год, и он тебя кормит пышками с чаем, огорошивает простой автомагистральной поэзией типа «Проезд по набережным Обводного канала под Американскими мостами - закрыт» и вообще какой-то уютнейший, скромнейший дядька, и тебе при встрече делается немедленно стыдно, что ты так редко его навещаешь.
Вера Николаевна Полозкова
