Ты, чье сердце - гранит, чьих ушей серебро - колдовское литье, Унесла ты мой ум, унесла мой покой и терпенье мое! Шаловливая пери, тюрчанка в атласной кабе, Ты, чей облик - луна, чье дыханье - порыв, чей язык - лезвие! От любимого горя, от страсти любовной к тебе Вечно я клокочу, как клокочет в котле огневое питье. Должен я, что каба, всю тебя обхватить и обнять, Должен я, хоть на миг, стать рубашкой твоей, чтоб вкусить забытье. Пусть сгниют мои кости, укрыты холодной землей, - Вечным жаром любви одолею я смерть, удержу бытие. Жизнь и веру мою, жизнь и веру мою унесли Грудь и плечи ее, грудь и плечи ее, грудь и плечи ее! Только в сладких устах, только в сладких устах, о Хафиз, - Исцеленье твое, исцеленье твое, исцеленье твое!(перевод А. Кочетковой)
Хафиз ШиразиСвязанные темы
бытие горе гранит грудь жар жизнь земля как кость котел луна любимый любовь миг мое мой моя облик плечо покой рубашка сердце серебро смерть стать твое твоя терпенье уста уши холодная языкПохожие цитаты
Хорошая фотография, сделанная в нужное время, нуждается в правильном срезе, который усиливает главный момент её жизни... Фотография должна жить по содержанию и по форме, если она живёт только по содержанию или только по форме, то не останется в памяти... У меня есть много душ, которые выходят по очереди в определённый период моей жизни. Я фотограф, адвокат, коллекционер, музыкант. Все это часть меня, я ничего не отрицаю, просто позволяю моим душам чередоваться... Если фотографируете для других, никогда не выйдет наружу ваша сущность, вы будете делать только то, что делают все остальные и только потому, что вы знаете, что ваши фото понравятся другим... В моих фотографиях высвечиваются мои идеи, мои страсти, мои кошмары, кто я такой и о чём думаю.
Аугусто Де Лука
- А что случится, когда вы умрёте?
- Ну, или зароют, или сожгут.
- Забавно. Но без веры в загробную жизнь в чем же вы находите утешение во времена отчаяния?
- В человеческой любви и товариществе. Но в наиболее важные моменты я нахожу – нет, не утешение, это не совсем то – я нахожу силу в размышлениях о том, как это прекрасно быть живым и обладать мозгом, который, хотя бы и в ограниченных пределах, способен к пониманию смысла моего существования и наслаждению красотой мира и красотой продуктов эволюции. Великолепие вселенной и чувство собственной малости, которое даёт нам пространство и геологическое время, принижают нас, но в каком-то странно утешительном ключе. Приятно чувствовать себя частью большой картинки.
Ричард Докинз
...>Моя жизнь во ВГИКе - это уже другая моя жизнь, о которой в книге нет ни слова. Возможно будет ещё книга - о моей педагогической деятельности В корне изменилось отношение к кинематографу, и сегодня оно не такое серьёзное, как было во времена моей активной профессиональной жизни. Телевидение отодвинуло большое кино на второе место, и это - факт. Так что герой Родиона Нахапетова нашего любимого фильма «Москва слезам не верит», в котором мне посчастливилось сниматься, оказался прав: «Телевидение - сегодня главное искусство». На мой взгляд, царство телевидения влечёт за собой неизбежную потерю качества во всём, и в сценарии, и в режиссуре, и в актёрской игре, и в операторском искусстве. В последние годы я разочаровался в телевидении.
Алексей Владимирович Баталов
...Этот день стал для меня самым счастливым за последние годы. В аэропорту меня встречала масса народа: счастливые и радостные лица, добрые слова и чувство бесконечного облегчения и покоя - наконец-то я дома! И вся парижская жизнь сразу ушла из памяти, как будто всё это было не со мной, или просто мне приснился фантастический сон. Лихорадочное, изломанное, каждодневно меняющееся течение российской жизни полностью захватывает меня. Только здесь, в России, я могу дышать полной грудью, бороться и испытывать глубочайшее удовлетворение от каждого часа прожитой жизни. Меня ещё ждут трудности и испытания, но сегодня я полон сил и уверенности в том, что всё преодолею и ещё смогу принести пользу своему городу, своей стране...
Анатолий Александрович Собчак
Колоссальный фрибурский орган не издаёт таких могучих, величественных звуков, как это пианино под пальцами ясновидца (так называют трезвого члена нашего клуба). Музыка пылающими стрелами вонзалась мне в грудь и - странная вещь - скоро мне стало казаться, что мелодия исходит из меня. Мои пальцы скользили по невидимой клавиатуре, рождая звуки голубые, красные, подобные электрическим искрам. Душа Вебера воплотилась в меня.
Когда ария из «Волшебного стрелка» отзвучала, я продолжал собственные импровизации в духе немецкого композитора. Музыка привела меня в неописуемый восторг. Жаль, что магическая стенография не могла записать вдохновенных мелодий, звучавших у меня в ушах: при всей моей скромности могу их поставить выше шедевров Россини, Мейербера и Фелисьена Давида.
Теофиль Готье
