Я занимался маленькими переделками журнала. У нас была, например, в начале номера рубрика «Секс», которую правильней было назвать «Ню», там публиковались отличные снимки из альбомов издательства «Taschen» - там много чего попадалась любопытного, какая-нибудь вековой давности порнография, очень трогательная: женщины в корсетах, усатые мужчины. Но эта рубрика всех рекламодателей вводила в ступор. Компания Toyota никак не хотела размещать рекламу на соседней полосе с группой дореволюционных циркачек без трусов. А первая треть журнала – она самая лакомая и самая дорогая, и, если вы хотите просчитать коммерческий потенциал журнала, можете пролистать первую треть. Ну, я взял и передвинул рубрику в последнюю треть журнала.
Дмитрий Павлович ГубинСвязанные темы
альбомы группа давность дорогой женщина журнал издательство компания корсеты любопытное маленькие мужчина начало номер первая первый переделки полоса порнография потенциал реклама рекламодатели рубрика секс снимок ступор треть трусы усатый циркачки этаПохожие цитаты
Я абсолютно ничего не понимаю в музыкальной технике, почему одни звуки нельзя смешивать с другими? Зато я знаю, какой саунд приемлем для нас. Мы, как группа никогда не копировали других исполнителей, и не заучивали чужие песни. Мы не умели снимать аккорды один к одному, да и не испытывали особого желания делать это. Всю свою энергию мы отдавали сочинению собственных композиций. Я пишу стихи сам для себя и некоторые из них потом превращаются в песни. Я уважаю слова за то, что в них порой скрывается некая мощь. Я люблю поэзию, потому что могу заниматься ей, не испытывая никаких влияний со стороны, Я не хочу говорить о своих любимых поэтах, потому что этот мир нужно открывать самому.
Курт Кобейн
...у Церкви нет никакой "линии". Ее единственная линия - спасение души от греха! А как спасаться от греха? Вот перед вашим визитом у меня была женщина, которая всех хочет исправить: дочь, зятя, сына. Я говорю: собой займись. Потому что человек может исправить только себя. Церковь этим и занимается: учит человека, пытается его направить на самого себя, чтобы он собой занялся. С этого начинается спасение страны.
Церковь, конечно, и сама состоит из грешных людей. Безгрешен один только Бог. Но у церковного человека есть идеал: Иисус Христос.
А у многих современных людей идеал - это деньги. Больше никакого идеала у них нет. И я утверждаю, что Иисус Христос в качестве идеала - это лучше, чем деньги!
Димитрий Смирнов
Лицо женщины, изображающей Страсбург, в то время было закутано чёрным флёром, пьедестал убран венками, траурными лентами и золотыми надписями, которые горели на солнце, призывая к мщению. И всегда вы находили у ног статуи несколько букетов, которые не успели ещё завянуть.
Ветер истрепал чёрный флёр и разнёс его обрывки, как чёрную паутину.
Иногда бывают манифестации. Иногда. Когда хотят сделать неприятность правительству, которое терпеть не может никаких манифестаций.
Высохшие цветы сгнили под непогодами.
Металлические венки заржавели, почернели, с них слезла краска, дожди смыли надписи с лент.
И вся статуя Страсбурга напоминает забытую могилу, которой больше никто не посещает.
Влас Михайлович Дорошевич
То, что Путин сегодня делает, по узурпации, я бы сказал, власти, это результат той Конституции, которую Ельцин навязал обществу, а Шумейко посчитал голоса. Понимаете, в этой Конституции были заложены все предпосылки для сверхконцентрации власти, которая Ельцину была не нужна. А нынешним людям у власти она нужна. Они полностью реализовали этот диктаторский потенциал авторитарной Конституции. Поэтому нам действительно нужно возвращаться к народовластию в смысле ответственности власти перед обществом, а для этого нужно механизм устраивать политическую систему этой ответственности. Сегодня власть совершенно безответственна и поэтому она делает все, что угодно, разваливая, по сути дела, основы будущего развития страны.
Сергей Юрьевич Глазьев
После тридцати все мы одеваемся плотной броней: пережив несколько любовных катастроф, женщины бегут от этой опасности, встречаясь с надёжными пожилыми олухами; мужчины, также опасаясь любви, утешаются с «лолитами» или проститутками; каждый сидит в своей скорлупке, никто не хочет оказаться смешным или несчастным. Ты скорбишь о том возрасте, когда любовь не причиняла боли. В шестнадцать лет ты ухаживал за девчонками, бросал их (или они бросали тебя) и не маялся никакими особыми комплексами: раз-два и дело в шляпе. Так отчего же с годами всё это приобретает такое значение? По логике вещей, должно быть наоборот: драмы в отрочестве, пустяки - после тридцати. Но, увы! - не получается.
Фредерик Бегбедер
