Внутри нашей могилы зеленая короткая скамеечка, на которую – прицепив проволочной петлей чугунную дверцу к оплывшему столбику – можно сесть, сгорбившись; внутри нашей могилы известковый камень – пористый, серый с белыми крапинами, а под ним зарыты кувшинчики с пеплом: поскольку на нас не хватало русской земли, мы сами отдавали свои тела на сожженье – в гладкие гранитные крематории, так похожие изнутри и снаружи на аэропорты. Но никого там нет, под камнем внутри нашей могилы – ведь мертвые уходят долгими подземными ходами, и старыми, и прорываемыми ангелами специально для них, перед ними, в сутолоке корней, в сверкании угля, в шипении подземной воды.
Олег Александрович ЮрьевСвязанные темы
ангелы аэропорт белые вода гладкий дверца зеленый земля камень корни крапины крематорий кувшинчик мертвый могила нет ним пепел перед петля под похожие русская сам сверкание свой серый скамеечка старые столбик сутолока тело уголь ходы шипениеПохожие цитаты
Неудача означала избавление от всего несущественного. Я перестала притворяться перед собой, что я была какой-то другой, нежели на самом деле, и стала направлять всю свою энергию на завершение единственной работы, которая что-то значила для меня. Если бы я действительно преуспела в чём-либо ещё, я бы никогда не смогла найти решимость добиться успеха в том, что было действительно моим. Я освободилась, потому что мой самый большой страх реализовался и я всё ещё была жива, у меня всё ещё была дочь, которую я обожала, у меня была старая пишущая машинка и большая идея. И так каменное дно стало прочным фундаментом, на котором я перестроила свою жизнь.
Джоан Роулинг
Цинизм есть единственная форма, в которой пошлые души соприкасаются с тем, что называется искренностью; и высшему человеку следует навострить уши при каждом более крупном и утончённом проявлении цинизма и поздравлять себя каждый раз, когда прямо перед ним заговорит бесстыдный скоморох или научный сатир. Бывают даже случаи, когда при этом к отвращению примешивается очарование: именно, когда с таким козлом и обезьяной по прихоти природы соединяется гений, как у аббата Галиани, самого глубокого, самого проницательного и, может быть, самого грязного из людей своего века; он был гораздо глубже Вольтера, а также в значительной мере молчаливее его.
Фридрих Ницше
У меня сейчас очень злая полоса моей грудной жабы, целые ночи напролёт я сижу в постели и качаюсь, качаюсь, как татарин на молитве, и бросаю в пасть этой гадине то валерьянку, то камфару, то Долозаль, то делаю укол. Под утро, окончательно одурев от лекарств, а главное от боли и от качания, засыпаю. А утром начинается домашний шум, звон, говор, и «жизнь входит в свои права». И слава Богу, что нет около меня никакого близкого человека, перед которым мне надо было бы притворяться, что вовсе мне не так уж плохо, а близкий человек врал бы мне в ответ, что у меня отличный вид. Так что в общем мне отлично...
Тэффи
...погрешают те, которые почитают добродетелию чрезмерную печаль, бывающую у них после учинения греха, не разумея, что это происходит у них от гордости и самомнения, утверждающихся на том, что они слишком много надеются на себя и на силы свои. Ибо думая о себе, что они суть нечто не малое, они взяли на себя многое, надеясь сами справиться с тем. Видя же теперь из опыта своего падения, что в них нет никакой силы, они изумляются, как встречающие нечто неожиданное, мятутся и малодушествуют; ибо видят падшим и простертым на земле тот самый истукан, т.е. себя самих, на который возлагали все свои чаяния и надежды.
Никодим Святогорец
«Типичному немцу» не хватает индивидуалистических достоинств: терпимости и уважения к другим людям и их взглядам, независимости мышления, силы духа и той способности отстаивать свои убеждения перед вышестоящими, которую немцы, ощущающие за собой этот недостаток, называют гражданским мужеством, бережности по отношению к слабым и немощным, а главное - здорового презрения и нелюбви к власти, порождаемых лишь долгой традицией личной свободы. Кроме того, им не хватает массы мелких, но важных достоинств, так облегчающих общение между людьми в свободном обществе: доброты и чувства юмора, уважения к частной жизни соседа и веры в его добрые намерения.
Фридрих фон Хайек
