Коммунизм как итог развития есть отрицание отрицания предшествующей истории. Коммунизм - это новый тип развития человечества, который сам, видимо, будет иметь различные стадии развития. Только коммунистически, только подлинно объединившись, человечество будет в силах окончательно устранять угрозу своего военного истребления, а также опасность вымирания от побочного действия производства. Только на коммунистической основе оно сможет разумно направлять развитие индивидов (в том числе усовершенствовать их биологическую природу) и общества в целом, преобразовывать в соответствии со своими потребностями Землю и околоземное пространство, вполне перейти к космической цивилизации, сохранив Землю как Мекку космического туризма. Альтернатива, вытекающая из закономерного хода истории, такова: либо гибель человечества, либо в конечном счете подлинное, т. е. коммунистическое, объединение человечества и сознательное управление социальными силами, достигшими или достигающими убийственной мощи.
Виктор Алексеевич ВазюлинСвязанные темы
альтернатива военное вымирание гибель действие есть земля индивиды история истребление итог как коммунизм мекка моща общество объединение опасность основа отрицание подлинное потребности природа производство пространство развитие сам свое свои силы сознательный соответствие стадий счет тип том туризм угроза управление ход целое цивилизация человечество число этоПохожие цитаты
У меня потрясающие родители. Всю жизнь прожили в одном месте, в одном доме. Говорят, большего им не нужно. У них друзья, с которыми они дружат всю жизнь, со школы. Они верные люди. А родительская верность сообщает ребенку уверенность, правда? Мое детство, и брата, и сестры было отмечено этой уверенностью в незыблемости нашей жизни, в том, что если что-то дурное и случится, то уж точно будет преодолено. Для отца наша стабильность всегда была приоритетом, причем не материальная ее сторона. Папа говорит, деньги не предмет первой необходимости, они, как огнетушитель в доме, нужны для безопасности. Предмет первой необходимости для него - доверие друг к другу. А мама всегда считала: главное, что она должна дать нам, - это саму себя, свое время. Она всегда сама укладывала нас и говорила с нами перед сном столько, сколько мы хотели. Я стараюсь смотреть на семью с их, папиной и маминой, позиций: семья должна стать для человека самым безопасным местом на свете, свободным от тревог.
Брэд Питт
Скрябин окончательно замыкается в свой мир. Тени прошлого, которые ещё жили в третьей симфонии - перестают для него существовать. Всё увереннее несётся он на крыльях своего вдохновения в лучезарную область экстаза. Для него замолкли, стали непонятны и темны «песни земли», которые когда-то и он пел вместе с человечеством, стали непонятны те переживания трагизма, гнетущей тоски, которым и он отдавал дань. Сдвиг психологии всё больше и полнее завладевает его духом. Всё это пройдено и отмерло, как отмирают иссохшие листья на дереве. Он специализируется на настроениях той лучезарной области, куда он попал духом и которая так потрясла его. Кроме экстатических настроений и к ним привходящих - никакие иные его не интересуют, даже чужды и противны ему. Среди той огромной области переживаний, которая была захвачена им в третьей симфонии, он выбирает одну излюбленную, область экстаза, и начинает её усиленно культивировать, отвергая всё остальное.
Леонид Леонидович Сабанеев
Тот странный эффект, который романы Мураками производят на западного, да и на русского читателя, видимо, обусловлен тем, что мы читаем его в переводе. Дело в том, что в японском кардинально другой тип письменности, иероглифический, и поэтому при переводе исчезает гипертекстовость иероглифического письма, все многочисленные аллюзии и ссылки. Когда человек читает роман на своём родном языке, его ум снимает фильм по этому роману, экранизирует его. А когда читаешь Мураками, то возникает впечатление, что перед тобой возникает такая маленькая сцена, и на ней начинают действовать куклы. Если роман, написанный каким-нибудь западным писателем, похож на фильм, который снимает сознание, то тексты Мураками экранизируются внутри сознания как некое подобие мультфильмов - аниме или манга - поэтому они так привлекательны для западного читателя. Мне нравится Мураками, но я допускаю, что вся прелесть его текстов - это эффект, который возникает в переводе.
Виктор Олегович Пелевин
Свои сочинения на космические темы я всегда считал чистой фантазией. Мне даже в голову не приходило, что когда-нибудь смогу увидеть и коснуться рукой человека, который вернулся из космоса на Землю. Именно поэтому я считаю их самыми экзотическими людьми из тех, с которыми подружился в Советском Союзе. иметь портрет Земли, снятый человеком, который наблюдал её со стороны именно как планету, - это совсем не то, что разглядывать подобные изображения в журналах или в кино. Тогда я, конечно в шутку, называл космонавтику помощью, которую Советский Союз оказал лично мне, писателю, потому что первые шаги, новые и новые рекорды продолжительности орбитальных полётов таили в себе нечто большее, чем поощрение: это был вызов, брошенный воображению. Ведь если то, что я вообразил и изобразил, спроецировав на какое-то неопределённое расстояние во времени, осуществилось так быстро и в таком масштабе, то, понятно, я не имел права останавливаться на достигнутом...
Станислав Лем
Когда видишь то, чему ты служил честно, отдавал свою жизнь, не жалел ее, готов был и умереть, и искал эту смерть, когда было чрезвычайно тяжело своим подчиненным, и вдруг все рушится, при том рушится предательски, необдуманно... Я прекрасно знал, что мои доклады о коррупции, мои доклады о гибели в Чечне, где я обвинял правительство, президента в том, что создали такую ситуацию, о положении на Северном Кавказе, о положении со странами СHГ, доклад о поставках оружия - то есть это все то, где я раскрывал суть как специалист, видевший истинное положение дел не со стороны, не из кабинета, не из теплого угла, а прошедший через все это, видел эти ошибки, вскрывал их, я считал, что это преступно, что так не должно быть, что это надо поправлять. Миллионы, десятки миллионов долларов в том же руководстве Министерства обороны разворовываются, и никто не говорит ни одного слова. Конечно, я, человек, прошедший через все это, переживающий за своих подчиненных, не мог смириться с этим.
Лев Яковлевич Рохлин
