Но можно угодить и в отрицательную спираль. Если компания в положительной спирали действует так, словно её ведёт сама Фортуна, то от компании в отрицательной спирали веет обречённостью. Когда какая-то фирма начинает сдавать свои позиции на рынке или выпускает один плохой продукт, тут же возникают разговоры: «Почему ты работаешь там?», «Почему ты вкладываешь в неё деньги?», «Не советую покупать у них что-нибудь». Пресса и аналитики, почуяв запах крови, бросаются выяснять, кто с кем поссорился, кто отвечает за промахи и т. д. Клиенты озадачены: стоит ли покупать продукцию этой фирмы? В самой компании тоже неспокойно, сомневаются уже во всём - даже в том, что делается отлично. (А ведь аргументом из серии «Вы просто цепляетесь за старое» можно угробить самую распрекрасную стратегию и наделать ещё больше ошибок!) И тогда компания спускается по спирали ещё ниже. Поэтому лидеры типа Ли Якокка (Lee Iacocca), способные обратить ход спирали, заслуживают высших почестей. («Дорога в будущее»)
Билл ГейтсСвязанные темы
аналитик аргумент большой будущее деньга дорога запах клиент компания кровь лидер обреченность один отлично ошибки позиция почести пресс продукт продукция промах разговор рынок сам сама свой серия спираль старое стратегия тип том тут фирма фортуна ход этаПохожие цитаты
Я тоже за обедом и на охоте поучал, как жить, как веровать, как управлять народом. Я тоже говорил, что ученье свет, что образование необходимо, но для простых людей пока довольно одной грамоты. Свобода есть благо, говорил я, без неё нельзя, как без воздуха, но надо подождать. Да, я говорил так, а теперь спрашиваю: во имя чего ждать? ... Во имя чего ждать, я вас спрашиваю? Во имя каких соображений? Мне говорят, что не всё сразу, всякая идея осуществляется в жизни постепенно, в своё время. Но кто это говорит? Где доказательства, что это справедливо? Вы ссылаетесь на естественный порядок вещей, на законность явлений, но есть ли порядок и законность в том, что я, живой, мыслящий человек, стою надо рвом и жду, когда он зарастёт сам или затянет его илом, в то время как, быть может, я мог бы перескочить через него или построить через него мост? И опять-таки, во имя чего ждать? Ждать, когда нет сил жить, а между тем жить нужно и хочется жить!
Антон Павлович Чехов
Я разочаровался в этих вещах. Я разочаровался в своём биологическом виде и... я разочаровался в моих соотечественниках. Потому что я думаю, что мы разбазарили великие дары. Я думаю, что людям были даны великие дары: прямохождение, бинокулярное зрение, отстоящий большой палец, большой мозг... Мы выросли. У нас были великие дары, и мы отказались от всего этого за деньги и Бога... Мы отказались от всего этого за суеверия, примитивные суеверия, примитивное дерьмо... Невидимый мужик в небе, глядящий вниз, следящий за всем, что мы делаем, чтобы убедиться, что мы не делаем неправильные вещи, а если мы их делаем, он отправляет нас в ад, где мы горим вечно. Такого рода дерьмо - огромное ограничение для такого мозга, как наш. И мы ограничиваем сами себя. А потом мы хотим игрушку, и прибамбас, и золото, и блестящие вещи, и мы хотим что-то такое, чтобы его включить в розетку и оно делало для нас большие-пребольшие вещи... И все это дерьмо - ничто! Это - ничто.
Джордж Карлин
Коммунизм как итог развития есть отрицание отрицания предшествующей истории. Коммунизм - это новый тип развития человечества, который сам, видимо, будет иметь различные стадии развития. Только коммунистически, только подлинно объединившись, человечество будет в силах окончательно устранять угрозу своего военного истребления, а также опасность вымирания от побочного действия производства. Только на коммунистической основе оно сможет разумно направлять развитие индивидов (в том числе усовершенствовать их биологическую природу) и общества в целом, преобразовывать в соответствии со своими потребностями Землю и околоземное пространство, вполне перейти к космической цивилизации, сохранив Землю как Мекку космического туризма.
Альтернатива, вытекающая из закономерного хода истории, такова: либо гибель человечества, либо в конечном счете подлинное, т. е. коммунистическое, объединение человечества и сознательное управление социальными силами, достигшими или достигающими убийственной мощи.
Виктор Алексеевич Вазюлин
По улице, где каменеет жуть,
Я прохожу, и мой недолог путь.
Направо – сад, налево – сад, собор.
Чуть впереди домов нестройный хор,
Нестройный хор бессвязных тёмных строф,
Там за углом – ещё полста шагов –
Стоит мой дом у детства на краю,
В нём комната, в которой я стою.
Вокруг меня стоит несносный смрад,
И я уйти оттуда был бы рад,
Но не могу... Стою, как в странном сне.
Здесь был когда-то графский туалет.
Теперь живет семья, и денег нет.
Есть маленькая печь, но мало дров,
И потому ребёнок нездоров.
Да, денег нет (увы, страна бедна,
Уж восемь лет, как кончилась война.
Убитых много. Некого сажать.
И за три года надо сделать пять).
Здесь нет цветов, и каждый день ― свой бред.
То расцветает ругани букет,
То рваное пальто украл сосед,
То слишком долго занят туалет,
То чья-то смерть, то просто страх и хмарь.
Водопровод гудит как пономарь,
А рядом в кухне разговор идет:
Там агитатор чай с соседкой пьет
И в паузе за приказной строкой
Колено жмёт ей потною рукой.
Александр Николаевич Миронов
В двадцать лет я считал себя мудрецом, в тридцать стал подозревать, что я не более как глупец. Правила мои были шатки, суждения лишены выдержки, страсти противоречили одна другой.
Я много видел, много читал и успел испытать в жизни почти столько же радостей, сколько и горя. Судьбу и людей обвинял я безразлично. Они действительно были виноваты во многом, но не до такой степени, как это мне воображалось.
В один счастливый день я внезапно сделал сам себе смелый вопрос: не имели ли люди столько же причин жаловаться на меня, сколько я на них? Взглянув беспристрастно на свою жизнь, я, как мне показалось, ясно увидел, что большая часть тех событий, которые я называл несчастьями, были вызваны ошибками с моей же стороны, что я был одурачен моими собственными юношескими увлечениями и что будь во мне поменьше самолюбия и глупости и, наоборот, поболее умеренности и такта, я, наверно, избежал бы многих неприятных положений, о которых одно воспоминание до сих пор обдает меня холодом.
Франциск Родольф Вейсс
