Шестого июля 1927 года в Коктебеле, на поэтическом вечере в доме Волошина, Шенгели читает «Крысолова». Не своего ― цветаевского. Это было первое и до середины восьмидесятых единственное публичное исполнение этой вещи в Советском Союзе. Поступок рискованный. Достаточно сказать, что примерно в те же времена Георгий Оболдуев получил свой первый «ссыльный срок» именно за чтение в московском «узком кругу» стихотворений эмигрантки Цветаевой ― кто-то из присутствовавших проявил бдительность. Шенгели повезло ― среди его слушателей «доброжелателей» не оказалось.
Георгий Николаевич Оболдуев
Связанные темы
вечер
вещь
время
год
дом
июль
первое
первый
поступок
свое
свой
стихотворения
эта
это
Похожие цитаты
Вступая в партию, я верил в идеалы, вступал с полной уверенностью, что я буду участвовать в духовном и человеческом процессе возрождения нашей страны. Но когда я поработал два-три года в составе Политбюро, то понял, что многие из них не являются "умом, честью и совестью" ни партии, ни нашего народа, ни нашей эпохи. Не являются они и высшим интеллектом нашей страны. (...) Там оказались люди, готовые предать, обпачкать, обмарать ради своего кресла, ради будущего своей карьеры. Это подло, этого нельзя было выдержать, и я добровольно вышел из состава Политбюро.
Борис Николаевич Ельцин
У меня была своя ниша, о чем мы и договаривались с президентом, что я определенное время поработаю. Причем я ведь без особенного желания шел на этот пост. Я ведь и просил освободить меня от этой. Это же очень сложная работа была, если Вы помните. Управлять очень демократичным, между прочим, демократичным, самостоятельным парламентом. Парламентом, состоящим в большинстве своем из лидеров, избранных в период расцвета демократии не на основе каких-то там денег, там неформальных, формальных связей, а потому что эти люди в большинстве своем заслуживали уважения...
Руслан Имранович Хасбулатов
Я никогда не встречал своего отца и никогда особо не хотел его встретить. Он не мой отец. Только то, что он переспал с моей матерью, не делает его моим отцом. Единственное, что я могу ему сказать: «Спасибо за чёртову сперму». У него было тридцать лет, чтобы меня повидать, но он вдруг решил это сделать, когда я стал знаменитым. Отвратительный побочный эффект славы. Когда-то, когда я носил его имя, а он не появлялся, я думал: «Что ж, это даже круто. В этом есть стиль». Но эта чёртова слава притягивает людей.
Квентин Тарантино