В самом деле, вглядитесь пристальнее в ту поэтическую физиономию, которая встаёт из-за отрывочных, часто небрежных, но мрачных и пламенных песен Полежаева, - вы признаете то лицо, которое устами лермонтовского Арбенина говорит:

На жизни я своей узнал печать проклятья.

И холодно закрыл объятья

Для чувств и счастия земли...

Только Лермонтов уже прямо и бестрепетно начинает с того, чем безнадёжно и отчаянно кончил Полежаев, - с положительной невозможности процесса нравственного возрождения. О чём Полежаев ещё стенает, если не плачет, - о том Лермонтов говорит уже с холодной и иронической тоской. (Александр Иванович Полежаев)

В самом деле, вглядитесь пристальнее в ту поэтическую физиономию, которая встаёт из-за отрывочных, часто небрежных, но мрачных и пламенных песен Полежаева, - вы признаете то лицо, которое устами лермонтовского Арбенина говорит: На жизни я своей узнал печать проклятья. И холодно закрыл объятья Для чувств и счастия земли... Только Лермонтов уже прямо и бестрепетно начинает с того, чем безнадёжно и отчаянно кончил Полежаев, - с положительной невозможности процесса нравственного возрождения. О чём Полежаев ещё стенает, если не плачет, - о том Лермонтов говорит уже с холодной и иронической тоской.

Александр Иванович Полежаев

Связанные темы

возрождение дело жизнь земля лицо невозможность объятье песни печать проклятье процесс сам своя счастие том тоска тот уста физиономия холодная чувства

Похожие цитаты