Цитаты на тему «Дама» - страница 4
Душевная красота отражается на лице и делает его прекрасным без того, что называется красотой у сластолюбцев. Образец красоты, по их суждению, представляет собой просто хорошее мясо - ничего более. Мясо, красиво размещенное вокруг безобразного скелета, мясо, окрашенное и мягкое для прикосновения, без шрамов или пятен. Это самый тленный род красоты: болезнь портит ее, годы бороздят ее морщинами, смерть уничтожает ее, но большинство мужчин ищет ее в торговых сделках с прекрасным полом. Большинство шестидесятилетних повес, прогуливающихся по Пикадилли и претендующих выглядеть на тридцать лет, ожидают, как Шейлок, свой «фунт» или несколько фунтов юного мяса. Желание не утонченное, не интеллектуальное, но оно есть, и единственно по этой причине «дамы» из кафе-шантана делаются развращающим элементом и будущими матерями аристократии.
Брэм Стокер
... Иногда напишешь песню и вдруг видишь: сам ведешь себя несоответственно. Вот, например, после того как я написал «Балладу о переселении душ», стал приглядываться к собакам. Думаю: а вдруг это какой-нибудь бродячий музыкант раньше был? Или там кошек каких-нибудь видишь, думаешь, что это какие-нибудь дамы раньше были, определенные. И уже с ними ведешь себя по-другому...
Владимир Высоцкий
Приезжала миллионерша из Сан-Франциско. Чтоб меня «побаловать», привезла пряник, который ей спекла здесь, в Париже, знакомая дама. Извинялась, что отъела кусок. Нашла, что я великолепно живу. Спрашивала совета - купить ей маленький авион (но в нём качает) или большой (но им трудно управлять). Я советовала всё же большой. Какие-нибудь 10 миллионов разницы не составляют. Очень милая дама.
Тэффи
Для изящного джентльмена [конца XVII века] было почти необходимостью уметь поговорить о воздушных насосах и телескопах, даже знатные дамы по временам считали приличным высказывать любовь к знанию. Они приезжали в каретах шестернёю смотреть диковины Грешем-колледжа и испускали крики восторга, видя, что магнит действительно притягивает иголку и что микроскоп показывает муху размером с воробья.
Томас Бабингтон Маколей
То же и с переводчиками. Современному читателю наиболее дорог лишь тот из них, кто в своих переводах старается не заслонять своей личностью ни Гейне, ни Ронсара, ни Рильке.
С этим не желает согласиться поэт Леонид Мартынов. Ему кажется оскорбительной самая мысль о том, что он должен обуздывать свои личные пристрастия и вкусы. Превратиться в прозрачное стекло? Никогда! Обращаясь к тем, кого он до сих пор переводил так усердно и тщательно, Л. Мартынов теперь заявляет им с гордостью:
.. в текст чужой вложил свои я ноты, к чужим свои прибавил я грехи, и в результате вдумчивой работы я все ж модернизировал стихи. И это верно, братья иностранцы: хоть и внимаю вашим голосам, но изгибаться, точно дама в танце, как в дане макабре или контрдансе, передавать тончайшие нюансы средневековья или Ренессанса - в том преуспеть я не имею шанса, я не могу, я существую сам!
Леонид Николаевич Мартынов
... он был вооружён с головы до ног и первым делом, разумеется, заявил, что сейчас же убьёт благоразумного Мемнона и свою племянницу, а под конец обмолвился, что мог бы их простить за большие деньги. Мемнону пришлось отдать всё, что у него было при себе. В те счастливые времена людям ещё удавалось так дёшево отделаться. Америка ещё не была открыта, и опечаленные дамы были далеко не столь опасны, как в наши дни.
Вольтер
Одна молодая дама весьма покладистого нрава, по имени синьора Фатело, вознамерилась меня полюбить. За ней ухаживали преподобный отец Пуаньярдини и преподобный отец Аконити, молодые монахи ныне уже несуществующего ордена; она примирила их между собой, одарив своей благосклонностью меня; но в то же время я подвергался опасности быть отлученным от церкви и отравленным.
Я совершил путешествие во Францию; то было время царствования Людовика Справедливого. Первым делом меня спросили, не желаю ли я получить на завтрак кусочек маршала д'Анкр, которого изжарили по требованию народа и теперь продавали в розницу всем желающим по сходной цене.
Это государство постоянно находилось во власти гражданских войн, которые велись иногда из-за места в государственном совете, иногда из-за контроверзы на двух страницах.
Вольтер
- Вы должны их очаровать, покорить... Народ ожидает явления. Надо ему его дать. Дама Серебряного Озера... Образ из легенды... Вы первая сойдёте на землю, одна, притягивая к себе все взгляды. Таким образом, ступив на берег, вы предстанете перед народом одна, и, видя вашу сияющую красоту, они застынут от изумления. Вы воспользуетесь этим, чтобы поставить вашу очаровательную ножку на берег Квебека подобно богине, вернувшейся из Цитеры.
- А Вы, что в это время будете делать Вы?
- Я! В это время я... я околдую город!
Анн и Серж Голон
Не будь Гончарова красавицей, Пушкин прошёл бы мимо, её просто не заметив. Но теперь он сделался невольником - уже не красоты, а Натальи Гончаровой. Это было первое трагическое противоречие, влекущее к трагической гибели Пушкина. Здесь же соединились «мадонна» и светская дама с обывательской психологией. И кроме того, Пушкин вступил в брак с предметом своего поэтического поклонения, желая в то же время получить в ней «хозяйку» и жену. Но всеобщее поклонение жене Пушкина было отнюдь не «богомольным благоговением перед святыней красоты», а обычным волокитством . Собственное же «благоговение», или поэтическое созерцание красоты, в Пушкине превратилось в исступлённую ревность...
Наталья Николаевна Гончарова
Бурьянница, выкрав принцессу Белоручку, отправила девушку в свой блошиный дворец; истинное и хорошо продуманное злодеяние всегда должно внешне казаться добром: каких только удовольствий, какой придворной роскоши не было в том дворце! Но при этом фея изобрела настоящую пытку - ведь несмотря на непрекращающиеся укусы и жестокий зуд, все, соблюдая приличия, держались друг перед другом как ни в чём не бывало. придворные дамы и кавалеры привыкли к блохам, несчастная же принцесса испытывала неизъяснимые мучения.
Анн-Клод-Филипп де Келюс
― Знакомьтесь, ― кивнула дама на двух своих кавалеров.
― Разве вы не узнаете меня? Мы встречались в «Цехе поэтов», ― обращается ко мне военный с забинтованной головой и с боевым малиновым темляком на шашке. ― Александр Александрович Конге.
Военмор Комаров сел за шофёра, и легкий «Ройс», бесшумно сорвавшись с места, мчится с Мойки через Дворцовую площадь по Миллионной на Марсово поле к казармам лейб-гвардии Павловского полка. Конге, распрощавшись, выскакивает и скрывается в подъезде.
― Не можете ли вы догнать и передать ему эту розу, которую я обещала, но забыла ему подарить, ― попросила меня с улыбкой (значение которой я понял только потом) Эльга Густавовна.
― Не бойтесь, вас пропустят. Мы подождем.
Александр Александрович Конге
В серапионовском братстве были только братья, сестер не было. Даже Елизавета Полонская считалась братом, и приняли ее именно за мужественность ее стихов. Зощенко прозвал ее «Елисавет Воробей». Однако при серапионовом братстве был, так сказать, официально установлен особый институт ― серапионовы дамы. Это были девушки, которые сами ничего не писали, но присутствовали на всех серапионовских собраниях.
Елизавета Григорьевна Полонская
Вкусы кружка тяготели к Глинке, Шуману и последним квартетам Бетховена. Шопен приравнивался Балакиревым к нервной светской даме. Начало его похоронного марша (b-moll) приводило в восхищение, но продолжение считалось никуда не годным. Некоторые мазурки его нравились, но большинство сочинений его считалось какими-то красивыми кружевами и только.
Фредерик Шопен
