Цитаты на тему «Счастливый» - страница 35
В Пруссии всяк может удостовериться, что так называемые репрезентативные, или представительные формы отнюдь не составляют необходимости благоустроенного и счастливого государства. Здесь нет парламентов и палат, в которых, по прихоти несмысленной, а иногда подкупленной толпы, выбирающей своих представителей, министры королевские обременяются упрёками и оскорблениями; здесь нет журналов, в которых буйные, злонамеренные, а чаще всего сребролюбивые писаки своею нескромностью, дерзостью и живостью на каждом шагу останавливают действия верховной власти и самые благие её намерения представляют в виде превратном и ненавистном. Здесь государь окружён избранными им, благонамеренными, просвещёнными, добродетельными сановниками . Сравните спокойное действие государственного организма Пруссии, благое влияние её на соседственные державы с криком, визгом и треском представительной паровой машины французской, которая жаром и кипятком обдаёт и чужих и своих!
Николай Иванович Греч
Священность жизни. Вы в неё верите? Лично я считаю, что это чушь собачья. Жизнь священна, говорите? Кто это сказал? Бог? Если вы учили историю, то вспомните, что Бог был одной из самых главных причин смертности - тысячи лет. Индуисты, мусульмане, евреи, христиане - все по очереди убивают друг друга, потому что Бог сказал им, что это отличная идея. Миллионы убитых уёбков - и всё потому, что они дали неправильный ответ на вопрос о Боге. «Ты веришь в Бога? - Нет.» Бах! Готов. «Ты веришь в Бога? - Да. - В моего Бога? - Нет.» Бах! Готов. «У моего Бога член длиннее, чем у твоего!». Тысячи лет - кровавейшие, жесточайшие войны, и всё из-за религиозной ненависти. По мне, так всё нормально: когда толпа святош хочет поубивать друг друга - я просто счастлив.
Джордж Карлин
Поставив «Азнефть» и «Грознефть» на ремонт, я уехал во Францию... Недели через две получаю телеграмму: «Просим приехать, замечена течь, Ллойд не обращает внимания, Азнефть. Капитан».
Визы я имел постоянные. Приезжаю. Осматриваю корабль, стоящий у стенки завода.
- Покажите течь.
- Надо со шлюпки осмотреть с другого борта.
Оказывается, слезинка в одном месте по стыку броневого пояса, которого и не трогали. Стер я слезинку пальцем - «вот течи и нет».
- Через полчаса опять будет.
Вышел я на палубу и говорю капитану:
- Если будет такая течь, то зовите доктора по венерическим болезням, а не инженера за 1000 км. Немедленно кончайте все расчеты с берегом, завтра с утра уничтожьте девиацию, пользуясь створными знаками, и пойдете по назначению в Батуми. Счастливого плавания!
Алексей Николаевич Крылов
Как вы думаете, какую эмоцию я испытал, когда прочитал это обвинение вот здесь в колонии. Гнев, или отрицание, или принятие? Что я почувствовал? Может, я как-то, не знаю, разозлился за то, что вы сделали такое очевидно сфабрикованное дело? Ликование. Я, знаете, изображают человека, который счастлив, он сидит на кресле, развалился, как Леонардо Ди Каприо в меме, вот так шампанское держит. Я вообще был счастлив, на седьмом небе от счастья я находился, потому что... вы сейчас поймете, почему.
Алексей Анатольевич Навальный
В нас под кровлею отеческой
Не запало ни одно
Жизни чистой, человеческой
Плодотворное зерно.
Будь счастливей! Силу новую
Благородных юных дней
В форму старую, готовую
Необдуманно не лей!
Жизни вольным впечатлениям
Душу вольную отдай,
Человеческим стремлениям
В ней проснуться не мешай.
С ними ты рожден природою -
Возлелей их, сохрани!
Братством, Равенством, Свободою
Называются они.
Возлюби их! на служение
Им отдайся до конца!
Нет прекрасней назначения,
Лучезарней нет венца.
Будешь редкое явление,
Чудо родины своей;
Не холопское терпение
Принесёшь ты в жертву ей:
Необузданную, дикую
К угнетателям вражду
И доверенность великую
К бескорыстному труду.
С этой ненавистью правою,
С этой верою святой
Над неправдою лукавою
Грянешь божьею грозой...
Николай Алексеевич Некрасов
... литература наша за последние пять лет... Что это сделалось? Хаос, нестройство, старое упало, нового нет. Я живу теперь совершенным пустынником, и печатно, и общественно. Утешаюсь тем, что даю теперь последнюю битву - глупому и ничтожному аристократизму литературному. С падением его останется, по крайней мере, чистое поле. Люди явятся. В началах разрушения лежат семена возрождений. Нам, нынешним литераторам, не быть долговечными. Таково наше время. Счастлив, кто возьмёт у будущего вексель хоть на одну строчку в истории.
Николай Алексеевич Полевой