Цитаты на тему «Сестра» - страница 4
Родной мой человек! Сердечно прошу тебя: не ругайся, не суди, не обижай и будь добр с ближними, говори больше светлых, ласковых слов, уважай чужое мнение, не спорь. Может, кому - то сейчас плохо и он на грани срыва... Не спеши на него орать, улыбнись, поздоровайся, будь ласков, любвеобилен, помоги ближнему преодолеть трудности или беды, подставь плечико, подари платочек, иконочку, не бойся. Родной мой человек! Брат и сестра во Христе! Будь милостив! Неси свет и радость!
Илий (Ноздрин)
Вообще, став врачом, я совершенно потерял представление о том, что, собственно, свойственно человеку. Свойственно ли уставшему человеку хотеть спать? ― Нет, не свойственно! Сестра милосердия, учительница, журнальный работник, утомленные и разбитые, не могут заснуть без бромистого натра.
Ночью я долго не мог заснуть, мною овладело странное состояние: голова была тяжела и тупа, в глубине груди что-то нервно дрожало, и как будто все нервы тела превратились в туго натянутые струны; когда вдали раздавался свисток поезда на вокзале или трещали обои, я болезненно вздрагивал, и сердце, словно оборвавшись, вдруг начинало быстро биться. Приняв бромистого натра, я, наконец, заснул; и вот через час меня разбудили.
Викентий Викентьевич Вересаев
Они сказали: «О Мариам! Ты совершила беспримерную оплошность. О, сестра Харуна! Твой отец не был дурным человеком, да и мать твоя не была женщиной распутной... Она показала на младенца, и они спросили: «Как мы можем разговаривать с дитятей в колыбели?» ['Иса] сказал: "Воистину, я - раб Аллаха. Он даровал мне Писание и послал пророком. И где бы я ни был, Он сделал меня благословенным [для людей], вменил мне в обязанность молитву и искупительную милостыню, пока я буду жив.
Иса ибн Марьям
После неудачной первой любви она встретила в Париже Пьера Кюри. В 1899 году Мария Склодовская-Кюри писала своей сестре: «У меня самый лучший муж на свете, о каком я только могла мечтать, я даже не представляла себе, что когда-нибудь найду такого. Это настоящий дар Неба. Чем дольше мы живем вместе, тем сильнее любим друг друга».
Пьер Кюри
Моя сестра - марсианка,
А я - житель Луны.
Я - самый первый житель Луны.
Мой друг Вася - землянин,
Он король белизны,
Он любит поесть белены.
Я тоже когда-то ел белену,
Я видел в этом большой прок,
Теперь я - лунный игрок.
Мой друг Вася услышал меня,
Он скоро прибудет ко мне.
Мы вместе будем жить на Луне.
Потом прибудут все остальные,
Те, кто любил слушать небо.
Эдуард Сергеевич Старков
Это трудная проблема - мамы и папы. К взрослым в послеоперационные палаты никого не пускают, чтобы «не заносили инфекцию», как мы, медики, говорим. А около детей сидят родители, хотя инфекция здесь еще страшнее. Это - уступка жалости. Нельзя, ну просто невозможно, отказать матери или отцу, когда их ребенок находится между жизнью и смертью. Некоторые, правда, помогают сестрам и няням: поднять, переложить, покормить. Персоналу работы хватает, и лишние руки всегда полезны. Но большей частью родители мешают. Ухаживать за больным нужно уметь. И нужны, кроме того, крепкие нервы. Или по крайней мере привычка. Попадаются истеричные и просто плохие люди. Им все кажется, что сестры и врачи недобросовестны, ленивы, жестоки. Чуть ли не одержимы желанием уморить их детей. Таких приходится выгонять, не обращая внимания на угрозы жаловаться. Впрочем, жалуются исключительно редко. Наверно, потом каждый все спокойно обдумает и устыдится. Слишком уж очевидна самоотверженная работа.
Николай Михайлович Амосов
Сестра моя! Коль имя есть святей,
Тебе я дам его, как зов приветный.
Хоть я и молод, но не раз видал
Надменных царств и королевств крушенье.
И понял я: о, как ничтожно мал
Поток моих тревог, что мчал в кипенье
И в ярости свой дикий, пенный вал!
Скажу теперь я, обретя терпенье,
Что мы недаром груз скорбей своих
Несём - хотя бы ради них самих.
Джордж Гордон Байрон
Он разглядывал свои школьные годы в гимназии Лентовской, где учились его старший брат Яков Семёнович, которого мы знаем как выдающегося философа-экзистенциалиста, и его сестра Лидия Семёновна, физик-экспериментатор и издатель трудов старшего брата, видная участница нынешних литературоведческих дискуссий об обэриутах-чинарях. М.С. говорил об огромной роли в своей жизни школьного педагога по литературе Георга, которого также любил вспоминать соученик М.С. – Дмитрий Сергеевич Лихачёв. Из одноклассников с ним дружнее всех был Александр (Шурка) Введенский, будущий поэт, который привёл за собой в дом Друскиных писателя и философа Леонида Липавского (псевдоним – Савельев) и Даниила Ивановича Хармса, чей архив в блокаду спас и сохранил Яков Семёнович.
Людмила Григорьевна Ковнацкая
В маминой семье из четырёх девочек музыке учили одну (не хватало денег), и счастливицей была не она. Зато мама простаивала рядом с пианино едва ли не все уроки сестры. В итоге она виртуозно играла на рояле. Не случайно её вовлекли в занятия спортивных групп на Зимнем стадионе, где мама по вечерам, после работы лаборантом в Институте полупроводников, часами импровизировала. После филармонических концертов она по слуху легко подбирала песни Шуберта, пьесы Шопена, при этом едва знала ноты.
Людмила Григорьевна Ковнацкая
А между ними и он, тринадцатилетний,
С запаршивевшей головой и выпученным животом, ―
Кто с какою посудой
Бежали к паровозу, к вагонам, чтобы набрать воды,
А из самого хорошего вагона
Капала самая плохая вода,
Но пили и ту, сортирную воду.
Умерли мать, и братик, и две сестры.
И так же, как ты сейчас Помазану,
Отец сказал ему: «Беги,
Беги, сынок, пока не подох». ―
И он убежал, убежал далеко.
А когда овладел профессией,
И зарегистрировался с одной официанткой,
И принял ее фамилию,
И бросил, конечно, жену,
Он подался ближе к степным местам,
Устроился шофёром в Сарепте,
Давал газ.
Семён Израилевич Липкин
