Цитаты на тему «Музыка» - страница 32
Я получил стипендию в музыкальном училище имени Гнесиных. Там я занимался скрипкой по шесть, семь часов в день. Я начал неплохо играть, можно сказать, даже хорошо (смеется). Но я все время чувствовал, что со мной что-то не так. Я ощущал постоянный стресс во время игры. Даже маленький концерт я переносил с огромным волнением. Началась постоянная борьба со мной и скрипкой. Этот процесс способствовал началу депрессии. Музыка - это сто процентов моей жизни, но скрипка начинала слишком осложнять эту жизнь.
Николас Краузе
О, музыка, чудо-музыка, ничто не сравнится с тобой - одна ты владеешь нашей тайной, тайной нашего сердца, тем тонким миром, который ведь никак иначе и не обозначить, как только мелодией. Что же ты обещаешь нам, чем морочишь нам голову, зачем смущаешь наши души?! Ведь уже проверено, что того, что ты внушаешь, на свете нет. И если даже есть, то мы не в силах увидеть, войти, объять и быть объятым - потому что все это существует в другом измерении. Но вот беда - не можем мы обойтись без этого другого измерения, не можем, да и все тут! Что-то нужно нам, то, что не имеем и иметь не можем. Но нужно, как хлеб. Это и есть хлеб - хлеб души. Словно мы жители двух миров, а может и трех, и только благодаря этому мосту из звуков, слагающих мелодию, можно попасть в тот, другой мир. И хорошо бы не возвращаться или хотя бы поменять миры - чтобы из того, прекрасного, тонкого, иногда, для контраста и обновления чувств, заглядывать в этот - жестокий и грубый.
Игорь Юрьевич Куберский
Музыка была для наших мест единственным способом выражения уверенности в себе или эскапизма. Музыка была в то время всем почти для каждого - слушать и танцевать под музыку, вдохновляться теми или иными - это было всё, что людям было интересно. Каждый в моей семье обучался музыке, все мои подружки вместе со мною изображали после школы участниц какой-то женской группы - к примеру, The Supremes... это было очень глупо.
Мадонна (певица)
Шинейд О'Коннор - искренняя артистка. И когда она говорит: «Я ненавижу свою работу», - я её понимаю. Мы занимаемся мерзким делом. Создавать музыку - счастье. Отдаваться эксплуататору - ужас. Выдержать такое может человек, которого природа выковала этаким гвоздём. Вот где у Мадонны преимущество перед нами. Уж она-то свою работу наверняка не считает «ужасной». Для Шинейд это унижающее, развращающее рабство, и для меня тоже. Мадонна выше всякого унижения - с развратом она флиртует. Наверное, всей этой браваде можно было бы поаплодировать, однако, какой ценой достигается здесь успех, и что при этом происходит с её душой, - для меня вопрос.
Джони Митчелл
Я знаю, конечно, что, сочиняя музыку, я работаю для родины! По крайней мере мне так говорят в течение двух месяцев, чтобы убедить меня; сначала, чтобы удержать меня от явки в армию, потом, чтобы меня утешить в моей неудаче. Но они ничему не смогли помешать, и меня их слова ничуть не утешили.
Морис Равель
...я подумал, что вообще не надо писать музыку, вполне достаточно того, что она живёт у тебя в голове, потому что это идеальное исполнение. ...я подумал, лучше вообще не писать, чтобы не страдать, а просто её держать в голове. Очень много таких произведений я написал в голове, очень много..., некоторые из них, может быть, надо записать, но мне лень. Я же известный в городе прокрастинатор, я лентяй, мне вообще всё лень стало. Это, наверное, старческое.
Александр Георгиевич Попов
В конце концов, каждый человек воспринимает мир как форму существования себя. Поэтому напрасно все музыковеды дружно обижаются за Клода Дебюсси и журят Эрика Сати. А ведь, вне всяких сомнений, Сати с 1895 года воcпринимал некоего Дебюсси как форму существования самого себя, а его музыку, лично не написанную, но от этого ничуть не менее свою собственную.
Юрий Ханон
А почему все-таки люди воспринимают действительность своими органами чувств одинаково? Где здесь X? Ощущения или действительность = X? Т. е. органы чувств нам даны (в ограниченном количестве) для того, чтобы «создать», вылепить для себя свой «материальный» мир. Ибо объективно (или то, что мы так называем) мир абсолютно, бесконечно сплошной, ну то есть как ядро самой тяжелой планеты; бесформенный; просто бесконечно огромный кирпич из абсолютной материи. А в силу существования органов чувств (ограниченных) и сознания мы из доступной нашему восприятию части материи создали свой мир. Тот, в котором живем. Наш разум не догадывается о существовании других параметров, других измерений и фантазирует на эту тему в виде математики и физики. Наука не столько познание объективных законов природы, сколько открытие законов, по которым функционирует наше сознание. Этакая музыка. Образ. Символ. Знак. Математический символ истины, соотносящейся с возможностями ее познания нашими мозгами.
Андрей Арсеньевич Тарковский
Одним из трёх композиторов» Юрий Ханина назвал Союз кинематографистов. После музыки к фильмам Александра Сокурова «Дни затмения» и «Спаси и сохрани» было признано, что Ханин - «один из трёх композиторов, вошедших в номинацию за 1988 год». Я тоже не знаю, что такое номинация, но ещё двумя вошедшими были Шнитке и Гребенщиков. Запад, как водится, оценил Ханина выше, присудив в том же году и за ту же музыку Евро-Оскара, и не сомневаюсь, что «Полидор», «ЭМИ» или «Филипс» запишут Ханина раньше, чем «Мелодия».
Юрий Ханон
Философия музыки была на первом плане. Разумеется, об Россини и не говорили, к Моцарту были снисходительны, хотя и находили его детским и бедным, зато производили философские следствия над каждым аккордом Бетховена и очень уважали Шуберта, не столько, думаю, за его превосходные напевы, сколько за то, что он брал философские темы для них, как «Всемогущество божие» ― «Атлас».
Франц Шуберт
Танеев очень любил вообще «дружественно поиздеваться» и состроумничать к случаю, иногда даже перехватывая через край в этом. Чайковский плохо играл на фортепиано, и не любил этого делать, особенно при посторонних - поэтому Танеев обычно сам играл его новые сочинения - в смешной позе, навалившись своим толстым телом на фортепиано и впившись близорукими глазами в рукопись. Помню раз такой диалог: Пётр Ильич принёс С.И.Танееву семь новых романсов.
- Вот, Сергей Иванович, - я кое-какую дрянь принёс.
- Ну, давайте сюда кое-какую дрянь!
Танеев берёт рукопись:
- Почему же семь? Вы всегда по шести сочиняли.
И внезапно и преждевременно разразившись своим характерным, всей музыкальной Москве знакомым икающим «ослиным» смехом, Танеев выпаливает:
- Вы всегда «дюжинную» музыку писали, Пётр Ильич, - а вот в коем-то веке написали «недюжинную»!
Пётр Ильич Чайковский
Я имел в виду слагать литературу примерно так же, как музыку, разумеется, речь идёт не о музыкальности слога, а о самом способе компоновки. Во мне остаётся много от художника, вот почему это не истории с развитием во времени, это связано с современным состоянием живописи. Скорее стихи, чем рассказы, и скорее игра на скрипке, чем стихи. Большей частью там чередуются и перекрещиваются видения, но я не хочу, чтобы они были обособленными; это скорее как инструменты в оркестре, и для меня важно было целое, общий эффект; каждая вещь имела собственное настроение, собственный ключ.
Война дала нам почувствовать нашу несвободу; мы не принадлежим себе, нами распоряжаются. Война обесценивает мир, и тут лучше вернуться в себя; душа в человеке - это то, что наиболее свободно и наиболее принадлежит ему.
Йозеф Чапек
Шопен колоссально музыкален. Он несравненно музыкальнее всех современников, и с его данными можно было бы стать величайшим композитором мира, но, к сожалению, музыкальность эта не находилась в соответствии с широтой его умственного кругозора. История музыки знает такие случаи, когда эти две стороны не находились в соответствии. Поразительно в Шопене то, что он, как композитор, почти не эволюционировал. Чуть не с первого орus'а это был уже законченный композитор, с ярко определённой индивидуальностью. Это была гордая, высоконравственная натура, которая целиком отразилась в его творчестве. Можно, не читая биографии Шопена, рассказать её, изучив его сочинения, - настолько ярко это отражение.
Фредерик Шопен
В 2007 году наш президент устроил, по американскому образцу, телевизионное Обращение к народу – и за целый час в этом обращении ни разу не было произнесено слово «культура». Естественно, что все его умные и умнейшие мысли спустились по чиновничьей лестнице и термин «культура» также стал отсутствовать в их лексиконе. Да и что Вы хотите, если в Президентском совете сидят и решают судьбы ВСЕЙ музыки Лариса Долина и Иосиф Кобзон, а официальным признанием высочайшего конклава пользуются вконец запопсовавшиеся орденоносцы-первозванцы типа Спивакова и Башмета (Башлемёта, как называл его Г.Рождественский).
Результаты, как вы знаете, плачевны...
Юрий Абрамович Башмет
Коммунистический лозунг «искусство должно принадлежать народу» претворен в жизнь. «Народное творчество» - все эти - тыц-тыц-тыц - мы сегодня видим на экранах центральных телеканалов и слышим по радио. Поэтому любое усложнение вызывает у населения испуг. Но в то же самое время умные люди никуда не делись. Их даже советская власть не смогла истребить. И эта часть людей нуждается в сложной, интересной музыке.
Александр Георгиевич Васильев
Какими бы коррумпированными, алчными и бессердечными ни становились наше правительство, наш большой бизнес, наши СМИ, наши религиозные и благотворительные организации, музыка - никогда не утратит очарования. прошу написать на моей могиле такую эпитафию:
ДЛЯ НЕГО ДОСТАТОЧНЫМ ДОКАЗАТЕЛЬСТВОМ
СУЩЕСТВОВАНИЯ БОГА
БЫЛА МУЗЫКА.
Курт Воннегут
