Цитаты на тему «Книжка» - страница 2
Я был в Париже; мы устроили вечер памяти Брюсова. Когда человек умирает, вдруг его видишь по-новому ― во весь рост. Есть у Брюсова прекрасные стихи, которые кажутся живыми и ныне. Может быть, над его колыбелью и не было традиционной феи, но даже если он не родился поэтом, он им стал. Он помог десяткам молодых поэтов, которые потом его осуждали, отвергали, ниспровергали. При первой нашей встрече Брюсов заговорил о Наде Львовой ― рана оказалась незажившей. Может быть, я при этом вспомнил предсмертное стихотворение Нади о седом виске Брюсова, но только Валерий Яковлевич показался мне глубоким стариком, и в книжку я записал: «Седой, очень старый» (ему тогда было сорок четыре года). Записал я также: «Жизнь у него на втором плане», ― может быть, думал при этом о Наде, может быть, о революции; но уже наверно помнил его слова о том, что «всё в жизни лишь средство для ярко-певучих стихов».
Надежда Григорьевна Львова
Леди Джоан снова засмеялась. - Чего вы только не знаете, - сказала она. - Ну, мне пора, мистер Хэмп... то есть мистер Пэмп... когда-то я звала вас Хэмпом... О, Хэмп, будем ли мы счастливы снова? - Мне кажется, - сказал он, глядя на море, - что это зависит от Провидения. - Скажите еще раз «Провидение»! - вскричала она. - Это прекрасно, как детская книжка.
Гилберт Честертон
Я был не натурал, не педик, не би, я уже сам не понимал, кто я есть. Но я сам был в этом виноват, и по большому счёту меня забавлял тот факт, что людям действительно небезралично, с кем я сплю. Какая разница? Я был загадкой, тайной, вот что имело значение - вот что продавало книжки, что делало меня ещё более знаменитым. То была пропаганда с целью усугубить и без того шикарный образ автора как симпатичного молодого плейбоя.
Брет Истон Эллис
О хамстве своей природы:
Никогда не радовалась цветам в подарок и если покупала когда-нибудь цветы, то или во имя чье-нибудь (фиалки - Парма - Герцог Рейхштадтский и т. д.) или тут же, не донеся до дому, заносила кому-нибудь.
Цветы в горшке надо поливать, снимать с них червей, больше пакости, чем радости, цветы в стакане - так как я непременно позабуду переменить воду - издают отвратительный запах и, выброшенные в печку (всё бросаю в печь!), не горят.
Если хотите мне сделать радость, пишите мне письма, дарите мне книжки про всё, кольца - какие угодно - только серебряные и большие! - ситчику на платье (лучше розового!) - только, господа, не цветы!
Марина Ивановна Цветаева
-Я не считаете себя красивой. И никогда не считала. Могу быть привлекательной. Эффектной. Свечусь от того, что я на сцене. Вот на сцене люблю себя и не стесняюсь об этом говорить. В жизни комплексую. Почти не хожу на тусовки. Не даю интервью. Мне все время скучно в компании. Не понимаю, зачем люди об этом говорят, зачем тратят на это время? Лучше лягу на диванчик, суну кошку под мышку и книжку почитаю. Вот это удовольствие. С подружками люблю общаться. А все эти компании. Может, мне так неуютно, потому что все ждут: вот сейчас актриса будет выдавать. С каких щей? Я такая, какая есть. Столько выдаю на сцене, что иногда и для близких почти ничего не остается. Есть актеры, которые подключают какую-то особую технику, выдают бутафорские слезы за настоящие страдания. Я так не умею. Я душу свою отдаю, по кусочкам от нее отрываю, отрываю...
Любовь Григорьевна Полищук
- А когда Вы в последний раз кому-нибудь помогли?
- А Вы читали такую книжку, как Библия? Насколько я помню, её главный герой учит нас приблизительно следующему: пусть твоя левая рука не знает, что делает правая. Что в переводе на русский язык означает: если ты что-то делаешь, молчи об этом. Иначе твоя помощь сводится к нулю.
Борис Борисович Гребенщиков
Идеальную формулу воспитания детей вывел Федор Михайлович Достоевский в романе «Братья Карамазовы». Он пишет, что самое лучшее воспитание - это хорошее воспоминание, которое вынес человек из детства... Моя задача сделать все от меня зависящее, чтобы в памяти моих детей, в их сознании и, в гораздо большей степени, в подсознании осталось как можно больше проникнутого добротой, любовью, истиной. То, о чем я говорю на кухне со своей женой, когда ребенок в соседней комнате читает книжку или играет, останется у него в памяти. И, может быть, из этого потом и будут строиться его мысли, чувства, его отношение ко всему происходящему. Повзрослевший ребенок сам не будет понимать, откуда у него такое отношение, такое поведение.
Игорь Гагарин
