Цитаты на тему «Эти» - страница 13
Тенор - это человек, который поёт голосом, своим прошлым и своим будущим.
К тому же ему вечно будут подпевать психопатки.
Относительно этих последних он может быть спокоен.
Они будут всегда.
Точно так же, как луна может быть спокойна, что у неё будут собаки и поэты, которые станут на неё лаять.
«Они» и «они» будут на неё выть совершенно независимо от того, будет она в фазе полнолуния, новолуния или на ущербе. Им всё равно, потому что восторгаться их потребность.
То же самое и психопатки. Поклоняться - их потребность, и у вас всегда будет толпа поклонниц, удовлетворяющих этой их потребности.
Влас Михайлович Дорошевич
Так вот, эти люди (эстонцы - прим.) мои прямые враги. В рамках протянутой руки, если они тронут эти могилы, я их буду душить. Физически... Возьму и удушу. Тем более что у меня есть моя личная вина и моя личная ответственность. Я очень хорошо помню, как мы с моими друзьями работали, простите меня, на эту вонючую прибалтийскую независимость. Бегали по этим баррикадам как придурки, чем мы думали, каким местом, мне сейчас трудно себе представить. Писали в этих газетенках и думали, что это люди...
Михаил Владимирович Леонтьев
Все существо мое возмущалось насилием, которое, по обязанности, мне приходилось делать, давая личные советы или обличения тех, для которых ни советы, ни обличения мои не имеют никакой цены, которые на все советы и на все обличения мои ответят, как я заранее знал, тем же молчаливым протестом. Мои личные сношения с этими членами братства естественно, из простого уважения к свободе духа их, все более и более ограничивались, а они и это мне ставили в вину, находя, что разномыслие со мною есть право свободы их индивидуальности и что я должен благодушно уживаться с ними на лоне братства, несмотря на то, что они совместно со всею современной интеллигенцией «доразвились до жизни без Бога и без братства».
Николай Николаевич Неплюев
Белотуров: Есть ли что-то дополнить, уточнить?
Ряховский: Да, я хотел бы показать ещё три места совершения преступлений...
Белотуров: И вы хотели бы показать ещё три места совершения преступлений? Давайте уточним, о каком месте идёт речь.
Ряховский: Они расположены здесь же, неподалёку.
Белотуров: Сергей Васильевич, ставлю Вас в известность, что официально Вы об этих трёх местах не допрошены. Прежде, чем следствие будет проверять Ваши показания, я должен Вас буду допросить. Вкратце можете сказать, где, кого, когда могли здесь убить?
Ряховский: Неподалёку отсюда, на развилке, мною была убита и изнасилована девушка.
Белотуров: Ну, к этому вопросу вернёмся... Ещё кого?
Ряховский: Так, примерно метров триста далее развилки убита была пожилая женщина.
Белотуров: Кого ещё третьего Вы могли здесь убить?
Ряховский: В начале декабря прошлого года, пожилой мужчина.
Сергей Васильевич Ряховский
Но что такое искусство? Понятия об искусстве так же условны, как понятия о добре и зле. Каждый век, каждая страна смотрят на добро и зло различно; что считается доблестью в одной стране, то в другой признается преступлением. К вопросу об искусстве, кроме этих различий времени и места, примешивается ещё бесконечное разнообразие индивидуальных вкусов. Во Франции, считающей себя самой культурной страной мира, до нынешнего столетия не понимали и не признавали Шекспира: таких примеров можно вспомнить много. И мне кажется, что нет такого бедняка, такого дикаря, в которых не вспыхивало бы подчас чувство красоты, только их художественное понимание иное. Весьма вероятно, что деревенские мужики, усевшиеся в тёплый весенний вечер на траве вокруг доморощенного балалаечника или гитариста, наслаждаются не менее профессоров консерватории, слушающих в душной зале фуги Баха.
Алексей Николаевич Апухтин
... Горький, учась всю жизнь, достиг вершины человеческого знания. Образованность его была всеобъемлюща. Она опиралась на память, являвшуюся у Горького одной из самых удивительных способностей, когда-либо виденных у человека. В мозгу его и сердце - всегда творчески возбужденных - впечатались книги, прочитанные за шестьдесят лет, люди, встреченные им, - встретил он их неисчислимо много, - слова, коснувшиеся его слуха, и звук этих слов, и блеск улыбок, и цвет неба... Все это он взял с жадностью и вернул в живых, как сама жизнь, образах искусства, вернул полностью. он всю жизнь настойчиво передавал свой опыт другим. Всё, что есть лучшего в советской литературе, открыто и взращено им. Переписка его, превосходящая по объёму и непосредственным результатам эпистолярное наследие Вольтера и Толстого, по существу, является удесятерённым собранием его сочинений.
Исаак Эммануилович Бабель