Цитаты на тему «Дорога» - страница 25
Вечером пришел А. Крученых, исхудавший, с резко обозначенными лицевыми костями, грязный, в засаленном пиджачишке. Мечется по комнате, хватает книги, бумагу... До карандашей не дотрагивается. Говорит: «Съедаю кило-полтора в день, но мало. Жиров нет. Теряю в месяц 400 ― 500 грамм. Если еще год война протянется ― ничего, меня хватит. Но на два года... Хо-хо... Пожалуй, нет, а?» ― И он говорит о знакомой женщине. Талантлива. Но не старалась печататься ― все обстановка плоха. Предпочитала жить на содержании. ― «Теперь всматриваюсь, у нее шкаф красного дерева, посуда из нержавеющей стали». Теперь ― («Вот ты пела!») ― «хахали» исчезли, она поступила на завод ― и сразу же испортила дорогой станок, вроде как бы выгнали. Она распродает вещи и просит у Крученыха помощи: «Ну, раз, два, но нельзя же все время, я ей говорю». И глаза его сердито щурятся. Другая приходит: «Дайте папироску, сухарик». ― «Да вы не ели?» ― «Я бы сразу съела трех баранов». ― И он добавляет: «Ну и дашь ей, а у самого-то злость...».
Алексей Елисеевич Кручёных
Вряд ли найдётся человек, который в минуту душевной, так сказать, важной для жизни сосредоточенности может спокойно услышать далёкий ход паровоза за лесом, ночной призыв электрички, заоблачный гул самолёта или пароходный гудок. Эти звуки приходят к нам как напоминание о пространствах, о наших пращурах: бродячих охотниках и собирателях, о предках-кочевниках, которые ногами открывали неизученную планету, открывали материки, степи, горные хребты, лесные пространства и пустыни. Никогда не придёт время, когда человек будет равнодушен к сигналам дороги: гудкам, стартовым командам, рёву оживших двигателей, как раньше он не был равнодушен к ржанию коней, стуку копыт и колес, сиплому крику караванных верблюдов. И потому звуки дороги окрашивают мгновение жизни, в котором мы их услыхали, неповторимой краской нашего бытия.
Олег Михайлович Куваев
Говоришь, чтоб остался я, чтоб вовек не скитался я,
Чтоб восходы с закатами наблюдал из окна.
А мне б дороги далекие, да маршруты нелегкие,
Да и песня в дороге той, словно воздух нужна.
Чтобы жить километрами, а не квадратными метрами,
Холод, дождь, мошкара, жара - не такой уж пустяк!
И чтоб устать от усталости, а не от собственной старости
И грустить об оставшшихся, о себе не грустя.
Юрий Алексеевич Кукин
На обратном пути стало больно ногам, сел на камень, снял тяжелый туристский ботинок и убедился, что сильно натер пятку. Снял второй - та же картина, связал их шнурками, затолкал внутрь носки и перекинул через плечо. Тап, тап, тап - тихие, мягкие шаги по колее: забытое ощущение ходьбы босиком. Пыль выжимается между пальцев и щекочет, но как легко идти...
Тихий вечер бабьего лета. Над кошеным лугом в мареве согретого воздуха плавно тянутся нити паутины. На кончике каждой - паучок. Он безумно храбрый: пустился в путешествие по ветру, не зная, куда его принесет. Пусть. Бывает, что хочется лететь хоть в неизвестность. Высоко-высоко над лугом косяк гусей-казарок. Они уже явно, в голос, зовут за собой.
У одинокой приметной березки на лугу у меня припрятан кусок проволоки. Решил захватить. Сошел с дороги на кошеное - убавил шаги: колко. Ничего, вспомнил, что надо идти как бы скользя, не прямо ногу ставить.
Алексей Алексеевич Ливеровский
Смерть поколенья - смерть и Бога.
Что новый род - иной кумир.
Но наша - в вечности дорога,
Не вечен Бог, но вечен мир.
И будем век мы тщиться всуе
Сойти с дороги слепо той,
И ужасаясь и любуясь
Мирскою буйной лепотой.
И нам у сонных побережий
Покоя смерти не вкусить,
Моляся Времени о еже
Нам нашу Вечность износить.
Вера Александровна Меркурьева
Замкнулась в сон летучая тревога.
Сон в смоляную падает свирель.
Да сохранит железную дорогу
Тот сумрак света у лиловых рельс.
И в полусне поет, пылит и плачет.
И звон колодца углубляет тьму.
Позволь, позволь коснуться рук иначе,
Как я хочу, как хочется ему.
Но полночь бьет, по рельсам бьет дремота.
И только ветры на обрыв пройдут.
Ночь светляками обожжет болото –
И розовые звезды зацветут.
Варвара Александровна Монина
На дороге в Париж приготовлен был для Государя великолепный обед в Бове тамошним епископом, но Его величество там остановиться не разсудил, а когда ему находившиеся при нем сопутники докладывали, что на пути такого обеда не получат, то сказал он им в ответ: «Для солдата был бы хлеб да вода, так он уже тем и доволен».
Андрей Андреевич Нартов
Всякий, кто сколько-нибудь внимательно перечитывал стихи поэта, сборники, изданные им, знает, что канонических текстов его стихов не существует. При подготовке каждого издания Пастернак всегда делал исправления .
Мотивом всех этих переделок была отнюдь не требовательность. Просто Пастернаку казалось, что строй образов того, молодого времени чужд его последним поэтическим идеям и поэтому подлежит изменению, правке. Пастернак не видел и не хотел видеть, что стих его живет, что операции он проделывает не над мертвым стихом, а над живым, что жизнь этого стиха дорога множеству читателей. Пастернак не видел, что стихи его канонических текстов близки к совершенству и что каждая операция по улучшению, упрощению лишь разрывает словесную ткань, разрушает постройку.
Плащ героя, пророка и бога был Пастернаку не по плечу.
Борис Леонидович Пастернак
Уже лето в силу вошло, На запад войско поплыло. Нах дойчлянд драпал «Вер» и «Махт» – Туда и дорога! Туда ему и трахт. Всё в местечке замерло, Ползло ещё худшее мурло. С тревогой смотрели в свет – Снова москаль, снова совет. Закон войны такой стоит – При отступлении всё жечь. Тем более, чужого не жалко. В 41-м, как удирал отсюда совет, НКВД сжёг было город Минск дотла.
Зенон Станиславович Позняк
― А теперь идемте, я покажу вам могилу слона.
Это сказал мне Мвану, чиновник из небольшого города Табора, расположенного у железной дороги, пересекающей с востока на запад всю Танзанию.
― Это не простой слон, ― добавил Мвану и больше не проронил ни слова, пока мы, пройдя узкими мощеными улочками мимо одноэтажных белых с плоскими крышами домов, не очутились на окраине. Здесь поляна с дикой колючей травой отделяла последние дома от зеленых огородов и посадок маиса и сизаля. Мой провожатый остановился перед едва заметным, покрытым желтой травой низким холмиком.
― Здесь похоронен последний из четырех слонов, привезенных из Индии, ― торжественно объявил он и рассказал, как в начале прошлого века бельгийский король Леопольд II, установив власть над Конго и объявив ее бельгийской колонией, заинтересовался, почему африканские слоны не поддаются обучению, почему их не используют на работах в лесу.
― Да, не дрессируются, это я слышал, ― кивнул я, когда Мвану замолчал.
Святослав Владимирович Сахарнов
Ещё и образ себе выбрала другой, чё мне, там, с флажками, как дура, понимаешь, вот это вот, махать кому-то другому флажками, я лучше сама буду, там, стоять на дороге, ловить машину и образ, главное, в который легко вжиться, понимаете, и люди хотят меня, мне кажется, видеть именно в этом образе, поэтому я решила, что я буду девушкой, которая стоит на Ленинградке и пытается честно заработать свои 150 долларов.
Ксения Анатольевна Собчак
Хорошенько подумав, мы с братом пришли к убеждению, что тот путь, по которому мы шли до сих пор - дорога в никуда.
Фантастика - это не жанр, не тема, фантастика - это способ думать, она позволяет создавать такие ситуации в литературе, которые я не могу представить себе иначе. Человечество волнует множество глобальных, общечеловеческих, общеморальных забот. Как их перевести на язык литературы? Можно написать трактат, но в трактате не будет людей. Ну, а раз появились люди, то и задачи фантастики приближаются к общелитературным, или - как любили говорить раньше - к человековедению...
Аркадий Натанович Стругацкий
