Цитаты на тему «Интервью»
Валентина Матвиенко меня волнует меньше, потому что это очень простое явление. Она такая Елена Батурина, которая искренне убеждена, что Венеция - говно, где каналы воняют, домишки старые, и, конечно, нужно всю эту рухлядь снести и заменить монолитным железобетоном. Ведь снаружи всё то же самое будет, даже лучше! Она не понимает, что такое история. Она не понимает, что в старых вещах есть смысл. Старые туфли ведь выбрасывают, не так ли?
Но проблема, повторяю, не в ней. Да я бы Матвиенко в задницу целовал, если бы она одна такой была, а все вокруг про Питер понимали. Когда я читаю интервью Вуди Аллена, который говорит, что Петербург - один из самых потрясающих городов мира, и что это – одна из мировых жемчужин, но что это понимает он, а не жители Петербурга, я плачу. Я читал его интервью в «Ведомостях» и рыдал: Вуди Аллен это понимает, я понимаю, а этого не понимает не Матвиенко какая-то (да и бог совсем с ней), а сами петербуржцы.
Дмитрий Павлович Губин
Я всегда считал полковника Каддафи весёлым. Я хотел сделать персонажа, который был вдохновлён им. И вы видели всех этих других смехотворных персон, таких как Туркменбаши, который был президентом и диктатором Туркменистана, он переименовал, кажется, четверг и слово «хлеб» в честь своей матери. И когда его врач сказал ему бросить курить, он запретил курение во всей стране, потому что не хотел, чтобы что-то напоминало о сигаретах. Также вы видите подобных Ким Чен Иру, который утверждал, знаете ли, что сделал девять хол-ин-ванов в первой в жизни партии в гольф, а также полковнику Каддафи, который имел тридцать охранниц-девственниц, непреднамеренно одетых как шестидесятилетние женщины, и который пускает ветры, когда даёт интервью BBC.
Саша Барон Коэн
Как всякий по настоящему большой художник, Тарковский постоянно размышлял о смерти. В одном из своих интервью он высказался с исчерпывающей откровенностью: "Пугает ли меня смерть? По-моему смерти вообще не существует. Существует какой-то акт, мучительный, в форме страданий. Не знаю... Один раз мне приснилось, что я умер, и это было похоже на правду. Я чувствовал такое освобождение, такую лёгкость невероятную, что, может быть, именно ощущение лёгкости и свободы и дало мне ощущение, что я не умер, то есть освободился от связей с этим миром. Во всяком случае я не верю в смерть. Существует только страдание и боль, и часто человек путает это - смерть и страдание. Не знаю. Может быть, когда я с этим столкнусь впрямую мне станет страшно, и я буду рассуждать иначе...
Владимир Емельянович Максимов
Если спросите меня про Америку, ответ будет разным - в зависимости от того, какой подразумевается город. По правде говоря, сейчас, чтобы туда отправить, меня силком нужно тянуть к аэропорту... И не то, чтобы нам не оказывали там должного приема, - просто нам теперь не нужны деньги. Мы неплохо живём на британские и германские гонорары. Единственная причина, почему мы снова здесь - это упёртые фанаты, сохраняющие нам верность с 1981 года. Rolling Stone о нас не писал: даже не упоминал ни разу. И при этом - разливается по древу об американских и английских группах, которые рабски The Fall имитируют, а идеи просто-таки вытаскивают из моих интервью. И потом, встречаясь с некоторыми американскими журналистами, я вижу, им лет эдак по 45. И не то, чтобы возраст так уж для меня значил... но они всё больше толкуют о Ленноне. Для меня же Леннон утратил значимость, ещё когда мне было 19.
Марк Эдвард Смит