Цитаты на тему «Сюжет» - страница 3
- Пусть Галадриэль и нет у Толкиена в «Хоббите», в других частях его книг ей отведено куда больше места и подробностей – например, то, как она пришла к власти. Это как-то затрагивается?
- Я говорила с Филиппой Бойенс и Фрэн Уолш, которые словно энциклопедия Толкиена, они обсуждали дополнительные упоминания Галадриэль в приложениях, и были совершенно ими очарованы. Так что не только сама история «Хоббита», весь этот мир расширяется вокруг отдельных героев. [...] Мне кажется, эти персонажи настолько богато выписаны, что их предыстория завораживает почти в той же степени, что и сюжет самого «Хоббита».
Кейт Бланшетт
Поэтика Кропивницкого строится на последовательном контрасте черт примитивизма (стилевые ошибки, отсутствие тропов и других выразительных средств, натуралистичные сюжеты стихотворений и др.) и признаков классического поэтического произведения (использование твердых поэтических форм, силлабо-тонической метрики, эпиграфов, заголовков, обширный интертекстуальный фон).
В поэзии Кропивницкого доминируют темы обездоленности, пьянства, старости и смерти, а также связанные с ними мотивы. «Вечные» темы указывают на типологическое сходство примитивистской поэтики Кропивницкого с крестьянской поэзией второй половины XIX в. и городским фольклором, получившим распространение в тот же период (жестоким романсом).
Центральные темы Кропивницкого могут быть возведены к «архитеме» его поэзии - теме всеобщей деградации, упадка или угасания, определяющей его мировоззрение.
Евгений Леонидович Кропивницкий
Первым, одобрившим поэтические опыты Кручёных, был Велимир Хлебников. Вождь «будетлян» сразу же стал его соавтором. Сюжет и образы их поэмы «Игра в аду», этой, по определению Кручёных, «сделанной под лубок издевки над архаическим чёртом», отчасти навеяны «Пропавшей грамотой» Гоголя, любимейшего писателя обоих авторов. Тогда же Крученых издал свой полупародийный лирический цикл «Старинная любовь». Контраст противоположных стилевых планов ощущается в этом цикле настолько слабо, что позволяет воспринимать его и как традиционный жанр любовной лирики, и в аспекте авторской иронии. Сам автор в письме к Елене Гуро характеризовал «Старинную любовь» как книгу «воздушной грусти».
Алексей Елисеевич Кручёных
Анекдоты о «развесистой клюкве», об «Иоанне Грозном, за свою жестокость прозванном Васильевичем» и т. п. хорошо известны, но доказывают столько же легкомысленное невежество и беззаботность Ал. Дюма, как и не менее легкомысленное пренебрежительное отношение с нашей стороны к иностранным писателям, бравшимся за русские сюжеты. Конечно, дух и характер чужого народа ― вещь малодоступная даже гению и, может быть, «Каменный гость» Пушкина так же странен для испанца, как «Великий князь Московский» Кальдерона, «Дмитрий Самозванец» Шиллера, для нас. Дюма, конечно, легкомыслен, но еще легкомысленнее ко всей иностранной литературе, где говорится о России, относиться как к «развесистой клюкве».
Михаил Алексеевич Кузмин
Все внешние события разворачиваются вполне логически, укладываясь в привычную схему приключенческого, научно-фантастического романа. Остроумная фантазия Станислава Лема рисует всё более и более удивительные картины, которые сменяют одна другую. И вдруг в какой-то момент начинаешь понимать, что не случайно на титульном листе книги Лема отсутствует традиционный подзаголовок «научно-фантастический роман», что это совсем не роман, а философский или социально-философский трактат и что литература в этом произведении - только внешняя форма произведения, привычная для писателя, что внешний сюжет - нечто второстепенное, а главное-тот «фон», на котором ясно проступают идеи Лема.
В последней части роман-трактат Лема переходит в странную и мрачную аллегорию.
Кирилл Константинович Андреев
