Цитаты на тему «Читатели» - страница 2
Надо быть оптимистом. Как бы плохо ни написали вы свою повесть, у нее обязательно найдутся многие тысячи читателей, которые сочтут эту повесть без малого шедевром.
В тоже время надо быть скептиком. Как бы хорошо вы ни написали свою повесть, обязательно найдутся читатели, многие тысячи читателей, которые будут искренне полагать, что у вас получилось сущее барахло.
И, наконец, надо быть просто реалистом. Как бы хорошо, как бы плохо ни написали вы вашу повесть, всегда обнаружатся миллионы людей, которые останутся к ней совершенно равнодушны, им будет попросту безразлично - написали вы ее или даже не начинали вовсе.
Братья Стругацкие
Литературе так же нужны талантливые читатели, как и талантливые писатели. Именно на них, на этих талантливых, чутких, обладающих творческим воображением читателей, и рассчитывает автор, когда напрягает все свои душевные силы в поисках верного образа, верного поворота действия, верного слова. Художник-автор берёт на себя только часть работы. Остальное должен дополнить своим воображением художник-читатель.
Самуил Яковлевич Маршак
Гоголь тщательно скрывал от других значение своей бессмертной поэмы и в то же время негодовал, что никто из читателей, и особенно из друзей, не догадался, что он замышлял сделать из своих «Мёртвых душ», какое должно было быть влияние их на Россию. Он так и говорил: на Россию, на судьбу России, на развитие русского общества или на развитие русского человека.
Александра Осиповна Смирнова
Читателей возможно разделить на четыре категории.
1. «Губки»: они легко вбирают в себя всё, что им приходится читать, но тотчас и освобождаются полностью от почерпнутых сведений.
2. «Песочные часы»: чтобы как-то убить время, они пропускают сквозь себя одну книгу за другой, а в итоге остаются по-прежнему пусты.
3. «Фильтры», у которых в памяти оседают только жалкие крохи прочитанного.
4. «Прекрасные алмазы», столь же ценные, сколь и редкие: они читают не только с пользой для себя, но и другим дают возможность воспользоваться их познаниями.
Сэмюэль Тэйлор Кольридж
Меня просят высказать для читателей «Морнинг Джёрнал» моё мнение о Вагнере. Я это сделаю со всей прямотой и откровенностью. Но должен предупредить их, что вижу в этом вопросе две стороны. Первая – Вагнер и положение, которое он занимает среди композиторов девятнадцатого столетия; и вторая – вагнеризм. Можно сразу увидать, что, восхищаясь композитором, я питаю мало симпатии к тому, что является культом вагнеровских теорий.
Как композитор, Вагнер, несомненно, одна из самых замечательных личностей во второй половине этого столетия, и его влияние на музыку огромно.
Пётр Ильич Чайковский
Всякий, кто сколько-нибудь внимательно перечитывал стихи поэта, сборники, изданные им, знает, что канонических текстов его стихов не существует. При подготовке каждого издания Пастернак всегда делал исправления .
Мотивом всех этих переделок была отнюдь не требовательность. Просто Пастернаку казалось, что строй образов того, молодого времени чужд его последним поэтическим идеям и поэтому подлежит изменению, правке. Пастернак не видел и не хотел видеть, что стих его живёт, что операции он проделывает не над мёртвым стихом, а над живым, что жизнь этого стиха дорога множеству читателей. Пастернак не видел, что стихи его канонических текстов близки к совершенству и что каждая операция по улучшению, упрощению лишь разрывает словесную ткань, разрушает постройку.
Плащ героя, пророка и бога был Пастернаку не по плечу.
Варлам Тихонович Шаламов
Всегда существовало две культуры: культура подлинная, культура белая, настоящая и низовая культура, культура плебса и челяди, культура, изобретавшая стишки Кирши Данилова: «бездырые бегут, попердывают, безносые бегут, понюхивают». И всегда у Кирши Данилова читателей было в сотни и тысячи раз больше и всегда на то, как скоморохи показывают гениталии и делают вид, что отрывают друг у друга языки собиралось гораздо больше народу посмотреть, чем на возможность услышать в подлиннике от автора «Слово о полку Игореве».
Александр Глебович Невзоров
Он был ещё жив, когда в довольно широких кругах читателей и критиков с ним начали сравнивать (и не всегда в его пользу) таких авторов, как Бенедиктов, Кукольник. Уже самая возможность сопоставлять эти имена показывает, до какой степени не понимали, о ком и о чём идёт речь. В той или иной степени это непонимание продолжалось около полустолетия. Порой, как у Писарева, оно принимало размеры и формы чудовищные. Лишь после знаменитой речи Достоевского Пушкин открылся не только как «солнце нашей поэзии», но и как пророческое явление.
Владимир Григорьевич Бенедиктов
Современные церковные исследователи, к сожалению, всё чаще пытаются давать оценки академическим работам в плане их «предназначенности» или «непредназначенности» читателям, интересующимся историей Церкви и религиозной мысли России. В этом отношении критика представителями Церкви научных монографий так же, как и субъективная оценка сотрудниками научных институтов церковных изданий, скорее напоминает не конструктивный диалог, а односторонний монолог, когда каждая сторона пытается доказать свою позицию, не прислушиваясь к аргументации собеседника.
Александр Витальевич Репников
... уважение к читателю. Я, пожалуй, страдаю гипертрофией этого чувства. Я к нему испытываю такое беспредельное уважение, что немею, замолкаю.
Представишь себе аудиторию читателей человек в пятьсот секретарей райкомов, которые знают в десять раз больше нас, писателей, и пчеловодство, и сельское хозяйство, и как строить металлургические гиганты, и тоже - «инженеры душ», - тогда и чувствуешь, что тут разговор должен быть серьёзный и вплотную.
Если заговорили о молчании, то нельзя не сказать обо мне - великом мастере этого жанра.
Исаак Эммануилович Бабель
... я вас поздравляю с прекрасным рассказом [«По прямой»] и поздравляю New Yorker с тем, что они наконец-то напечатали по-настоящему глубокое и общезначимое произведение. Как вы уже наверняка обнаружили и сами, большинство их публикаций имеют своим предметом радости и горести верхнего слоя среднего класса. До вашего появления у них вряд ли можно было найти что-то про людей, которые, скажем, даже не являются постоянными читателями New Yorker.
Курт Воннегут
[В 1975 году] молодой читатель написал мне, что будь это в его силах, в каждом городе стояла бы золотая статуя Эдмона Гамильтона и на каждой из них были бы гирлянды из роз. Я тогда ответил, что всё, чего я когда-либо хотел от своих читателей... так это не похвал, а просто хорошей честной критики.
Эдмонд Гамильтон
