Цитаты на тему «Век» - страница 18
Читали Вы письма Пушкина к жене ? Талантливо, живо, красиво, сильно, элегантно, но, но... но... совершенно без содержания! Всё только про деньги, либо про кокетничанье жены, да ещё: Христос с вами! вот и всё. Какая она, должно быть, была ничтожная и пустая женщина! Ни про что ведь настоящее, важное, он ей ни гу-гу! А сколько других писем написал он на своём веку, где говорит (и как говорит!!) про тысячу вещей самых важных, значительных и интересных. И с такою-то красивою дурой он должен был, несчастный, весь век проводить.
Наталья Николаевна Гончарова
Мало кто задумывался и над тем, что море, вода подарили людям понятие волны. Волна, накатывающаяся век за веком на берега, колеблющая корабли, натолкнула на одну из основных идей сегодняшней физики – о волновой теории света, волновой сущности вещества. Волна подарила и ритм. В основе музыки, может быть, лежит ритм волн и ритм движения светил по небесам. Потому музыка и проникает в глубины мировой гармонии дальше других искусств. Сам звук тоже имеет волновую природу. Медленный накат волны на отмель, вальс и ритм биения человеческого сердца чрезвычайно близки. Потому вальс невредимым пройдёт сквозь джазы.
Виктор Викторович Конецкий
Ломоносов - мой идеал; он тип славянского всеобъемлющего духа, которому, может быть, суждено внести гармонию, потерявшуюся в западном учёном мире. Этот человек знал всё, что знали в его веке: об истории, грамматике, химии, физике, металлургии, навигации, живописи, и пр., и пр. и в каждой сделал новое открытие, может, именно потому, что всё обнимал своим духом.
Владимир Фёдорович Одоевский
Иван Тургенев пишет письмо Павлу Анненкову о желании устроить «злую шутку» Михаилу Лонгинову: «Взять да напечатать его стихотворение за границей». Это были весьма пряные стихи, и сам Лонгинов признавался: «Пишу стихи я не для дам...» Как изменились времена! Ныне сборник «Стихи не для дам. Русская нецензурная поэзия второй половины XIX века» издан в России. Все читают и только ухмыляются: И Марьяна задрожала, Жар по членам пробежал, Тяжко грудь ее дышала, Но огонь в глазах сверкал... Ну, а далее и вовсе неприличное: все названо своими именами...
Михаил Николаевич Лонгинов
Для изящного джентльмена [конца XVII века] было почти необходимостью уметь поговорить о воздушных насосах и телескопах, даже знатные дамы по временам считали приличным высказывать любовь к знанию. Они приезжали в каретах шестернёю смотреть диковины Грешем-колледжа и испускали крики восторга, видя, что магнит действительно притягивает иголку и что микроскоп показывает муху размером с воробья.
Томас Бабингтон Маколей
... о современных двум поколениям писателях - несогласиям конца нет! Говорим не о великих и вековых, но о писателях хотя и не великих, но достойных памяти и уважения. Спросите у стариков о Мерзлякове - это гений, это глубокомысленный критик, поэт великий, оратор чудный. Спросите у молодых - другая крайность!
По нашему мнению, весь спор именно состоит в том, что обе стороны впадают в крайности. Собственно честолюбие и эгоизм спорщиков вмешиваются также в тяжбу .
Мерзляков сделался одним из лучших стихотворцев и прозаиков своего времени. он был теоретиком умным и красноречивым, сражался с предрассудками и современными нелепостями неустрашимо . После Гнедича Омир Мерзлякова не для нас. Дай Бог, чтобы в наше время являлись свои Мерзляковы. Покажите нам хоть одного человека, который бы в наш век был тем, чем он был в свой век?
Мерзляков первый почувствовал прелесть простых русских песен.
Алексей Фёдорович Мерзляков
- Какие планы и проекты на будущее?
- Есть такой куплетист начала XX века - Михаил Савояров, он является одним из основателей комического жанра. До нас дошли некоторые тексты и ноты, которые совместно с Алёной Аренковой мы уже начинаем петь. Поэтому уже скоро мы покажем программу под названием «Благодарю покорно», по названию одного из куплетов. Через год мы планируем делать презентацию, посвященную юбилею Санкт-Петербурга в ипостаси Петрограда.
Михаил Николаевич Савояров
Феерия - добро. Стремление к счастью. Жизнь. Фантастика - зло. Смерть. Феерия - светлый сон. Фантастика - кошмар. Семнадцатый век - помесь фантастики с феерией - похож на наш двадцатый век. В магии [действуют] тёмные силы. Она стремится к смерти, к разрушению жизни. Магия и феерия - как две стороны одной и той же чудесной монеты.
Тэффи
Феномен коммунизма XX века объясняют неисправимыми свойствами русской нации, - по сути расистский взгляд. Ищут порчу только не в самом коммунизме.
Спросите раковую опухоль - зачем она растёт? Она просто не может иначе. Так и коммунизм: не может не захватывать новых стран, злобным инстинктом, а вовсе не разумом стремясь к захвату и всего мира. Коммунизм - это новое качество, не виданное во всей мировой истории, и бесплодно искать аналоги.
Александр Исаевич Солженицын
В атомный век в нашей власти сделать последний выбор - уничтожить себя или объединиться, впервые в истории, во всемирном масштаб. Со времени изобретения атомного оружия мы всё ещё вели себя так, как будто продолжаем существовать в доатомном веке. Мы все находились во власти своего национализма, и некоторые из нас не удержались от вступления в войну с так называемым «обычным» вооружением, несмотря на страшный риск «эскалации».
Я надеюсь, что мы не начнём мировой атомной войны и что шаг за шагом мы будем перерастать в единое человеческое общество.
Арнольд Джозеф Тойнби
Петру удалось на века расколоть Россию: на два общества, два народа, переставших понимать друг друга. Разверзлась пропасть между дворянством (сначала одним дворянством) и народом (всеми остальными классами общества) - та пропасть, которую пытается завалить своими трупами интеллигенция XIX в. Отныне рост одной культуры, импортной, совершается за счет другой - национальной.
Георгий Петрович Федотов
Для народной совести, и для предчувствия будущего далеко не всё равно, будем ли мы сознавать, что славянское племя водворилось в нынешних землях путем насилия и захвата, хотя бы и слишком отдаленного от нашей эпохи, или оно наследует родную землю и в дальнейших территориальных приобретениях - лишь возвращает себе то, что было неправильно отнято в минувшие века. Такие мысли навеяли на меня Тобольские курганы. Чувствуется мне, что народная русская волна недаром стремится на юг и восток. Не одни материальные выгоды и политические соображения влекут нас сюда, а народный инстинкт, бессознательно сохранившийся в коллективной памяти народных масс, подобно инстинкту перелетных птиц.
Василий Маркович Флоринский
Разве может быть свобода научного поиска у церковных историков, когда «правильные» ответы для них уже заранее готовы? Кто из них дерзнёт усомниться в истинности «руководящих и направляющих» документов Архиерейских соборов? Ведь если церковные историки, как прихожане РПЦ, будут не согласны с этими документами, это будет означать, что они сознательно выступили против «соборного разума Церкви». Со всеми вытекающими отсюда дисциплинарными последствиями и церковно-каноническими прещениями. Соответственно церковными историками и начала создаваться не научная история Церкви XX века (особенно первой его трети), а «священная история» РПЦ, основывающаяся в первую очередь не на исторических фактах, а на определениях Архиерейских соборов. И неудивительно, что к середине 2000-х годов обнаружились значительные расхождения в результатах светских и церковных историков, занимающихся исследованиями одних и тех же, по существу, научных проблем.
Михаил Анатольевич Бабкин
Труды М. А. Бабкина среди всех церковно-исторических и религиоведческих работ последнего времени имели, вероятно, наиболее впечатляющий «конфессиональный резонанс». Они буквально всколыхнули не только достаточно узкую прослойку церковных интеллектуалов, профессионально работающих в сфере гуманитарного знания, но и широкие круги православной общественности. Среди как сторонников, так и противников точки зрения исследователя оказались яркие, заметные проповедники и публицисты, в том числе, служители алтаря. [...] Работы М. А. Бабкина объективно взрывают ту картину трагической истории Русской Церкви XX века, что обрела в последние два десятилетия статус канонической. Они поднимают тему ответственности высшего духовенства Российской Православной Церкви за свержение монархии в России, за разрушение православного царства. Автор прямо говорит о духовном соперничестве Церкви и монархии в предреволюционные годы и даже ставит вопрос об участии высшего епископата в антимонархическом заговоре.
Михаил Анатольевич Бабкин
