Цитаты на тему «Пояс» - страница 2
Ты так далеко сейчас от меня -
За тысячу вёрст, за вечностью дня,
За ночью, споткнувшейся о пояса,
За разницей в три бесконечных часа.
Ты так далеко от этого дома,
За сотнями гнёзд аэродромов,
За тысячу станций железных дорог,
За вихрем надежд моих и тревог.
За гордостью влажных солёных ресниц,
За морем не высланных почтой страниц,
За млечным туманом остывшей мечты -
Вот как далеко от меня сейчас ты.
Татьяна Снежина
У нас странное понимание многих вещей. Если вера в Бога, то он живет на небе или в особенном месте, куда можно прийти и помолиться, хотя сами при этом думаем, что он создал все. Так если он создатель всего, так может он везде и во всем? Если любовь, то мы ее почему-то связываем с сексом. Хороший секс - люблю. Не хороший - не люблю, так может он хорошим и становится только потому, что любишь? Любовь ведь обладает уникальным свойством все улучшать, и с ее помощью все становится прекрасней. Любовь, она прежде всего в сердце, и даже говорим мы о ней, используя это слово. Так чего же ее ищем ниже пояса? Деньги - это вообще уникально. Так их хотим и так сильно при этом боимся разбогатеть, зажраться, стать сволочью оттого, что богат. Так может дело не в деньгах, а в человеке, имеющем богатство? Может, когда разбогатеешь, стоит больше делиться с миром, ведь он с тобой поделился, дав тебе эти дары. Смотри на мир глубже и с разных сторон - это поможет стать счастливее.
Виталий Гиберт
Альф был гораздо моложе Кейстута; золотыя кудри струились по румяному, полному лицу юноши; борода пробивалась мягким пухом; не смотря на юность, Альф уже сложился в теле и узкое, короткое платье весьма выгодно говорило о его формах, он был одет по-литовски, в коротком кафтане из дорогой ткани, с золотым поясом, в небольших татарских сапогах, мантия с рукавами...
Альф (рыцарь)
Какие всё-таки странные эти большие! Они думают, что мы ничего не понимаем, кроме игрушек и кукол. А у нас с Таней тоже есть свои дела. И отчего, если мы маленькие, так всё наше будет глупое и смешное. Вот кузен Петя, например, кадет, он у нас в городе бывает по воскресеньям - какой большой вырос, а даже и того не понимает, что мы с Таней ему рассказываем, только пыжится, вытаращивает глаза да пояс поправляет. И ничего не говорит, только: «А? Как?» Значит, и большие не все умные.
Зинаида Николаевна Гиппиус
Утро. Улица. Оглушение гораздо большее, чем в Париже: там ― иная ширина. Вопли распродаж. Беснование товаров, цифр. Кино. Неоновый вопль. Тошно уже от фотографий: шприц, воткнутый в ляжку. Слишком большое всё: груди, буквы, пистолеты. Рок-н-ролл. Девка в тигровом трико. Вокруг давка парней, обнажённых до пояса. Груди, мяса, ляжки, кулаки, мышцы. Ненависть к такому кино. ⟨...⟩
Зажгли неоновый свет. Порт. Разведение моста. Портовые кварталы ― «запрещённая полицией» проституция. Проституция 20-х годов ― крикливая, вульгарная. Здесь ― мёртвые, неподвижные маленькие клеточки среди чёрных улиц. Блестит мокрая мостовая. Среди черноты освещённые мёртвым неоновым светом окошки ― в каждом мёртвое лицо. Страшная парикмахерская кукла. Неподвижная. Не смотрящая на вас. Энсор! И опять чёрные закоулки, повороты. Мадонна с младенцем на обшарпанной стене. «Чайки умирают в гавани»! История городов. Некогда редко пользовали числа и совсем редко номера. Дома не имели номеров ― они имели лицо.
Григорий Михайлович Козинцев
Мне очень везёт на хороших людей. Я часто встречаю их в жизни. Только встречи эти происходят в тот момент, когда кувалдой по голове – и уже по колени, по пояс в землю вколочен. То есть всё просто – нужно довести себя до состояния такой вколоченности и уж потом спокойно ожидать пришествия хорошего человека. Он обязательно появится...
Дмитрий Геннадьевич Новиков
Чрезвычайно трудно написать про этого Эрика хотя бы что-то определённое. Всю жизнь и после неё он находился в «вечной оппозиции» внутри и снаружи себя, всякий раз вызывая у большинства окружающих умственное несварение. Начать можно с чего угодно..., ну хотя бы с его творчества. Бросив занятия в консерватории, Сати добровольно вступает в армию. Однако уже через полгода, чтобы заболеть, он проводит на морозе, раздевшись до пояса, несколько часов. Его освобождают и от армии.
Эрик Сати
