Цитаты на тему «Город» - страница 18
Это была энтузиастка своих убеждений, упрямая пуританка, каких в изобилии производит Англия, одна из тех безобидных, но несносных старых дев, какие обязательны за каждым табльдотом Европы, портят Италию, отравляют Швейцарию, делают непригодными для жизни чудесные средиземноморские города, повсюду приносят свои странные причуды, нравы законсервированных весталок, неописуемые наряды и своеобразный запах резины, как будто этих англичанок на ночь прячут в каучуковый футляр.
Казалось, она замаринована в своей прокисшей невинности, но сердце её сохранило юный пыл. Она любила природу и животных восторженной любовью, настоявшейся, точно старое вино, на всей той чувственной любви, которую ей не удалось отдать мужчине.
Ги де Мопассан
Кеша однажды наткнулся где-то на четверостишие, где была описана вся его сокровенная технология:
В тот день всю тебя от гребенок до ног,
как трагик в провинции драму шекспирову,
носил я с собою и знал назубок,
шатался по городу и репетировал... Непонятно даже, как это Пастернак мог сочинить такое в дотехнологическую эпоху... Провидец.
Борис Леонидович Пастернак
Но где ж, Тоскана, где три брата кровных?
Где Дант, Петрарка? Горек твой ответ!
Где тот рассказчик ста новелл любовных,
Что в прозе был пленительный поэт?
На родине им даже бюстов нет!
Иль мрамора в Тоскане не хватило,
Чтобы Флоренция сынов своих почтила?
Неблагодарный город! Где твой стыд?
Как Сципион, храним чужою сенью,
Изгнанник твой, вдали твой Данте спит,
и лавр носил Петрарка не родной -
Он, обучивший сладостному пенью
Всех европейских бардов, - он не твой,
Хотя ограблен был, как и рождён, тобой.
Франческо Петрарка
Уже лето в силу вошло, На запад войско поплыло. Нах дойчлянд драпал «Вер» и «Махт» – Туда и дорога! Туда ему и трахт. Всё в местечке замерло, Ползло ещё худшее мурло. С тревогой смотрели в свет – Снова москаль, снова совет. Закон войны такой стоит – При отступлении всё жечь. Тем более, чужого не жалко. В 41-м, как удирал отсюда совет, НКВД сжёг было город Минск дотла.
Зенон Станиславович Позняк
Мы в сухом доке в порту. Конопатят палубу, что-то подготовляют к предстоящему плаванию. Вот уже три дня как мы здесь, а я ещё не был в музее. Амстердам совсем не такой, каким я его себе представлял. Множество разноцветных домов, крыши с затейливыми коньками, современные дворцы и памятники, любопытные по окраске и архитектуре.
Повсюду каналы. Весь город стоит на сваях, что создаёт поразительную панораму, но в то же время превращает его в зловонную яму.
Морис Равель
― А теперь идемте, я покажу вам могилу слона.
Это сказал мне Мвану, чиновник из небольшого города Табора, расположенного у железной дороги, пересекающей с востока на запад всю Танзанию.
― Это не простой слон, ― добавил Мвану и больше не проронил ни слова, пока мы, пройдя узкими мощеными улочками мимо одноэтажных белых с плоскими крышами домов, не очутились на окраине. Здесь поляна с дикой колючей травой отделяла последние дома от зеленых огородов и посадок маиса и сизаля. Мой провожатый остановился перед едва заметным, покрытым желтой травой низким холмиком.
― Здесь похоронен последний из четырех слонов, привезенных из Индии, ― торжественно объявил он и рассказал, как в начале прошлого века бельгийский король Леопольд II, установив власть над Конго и объявив ее бельгийской колонией, заинтересовался, почему африканские слоны не поддаются обучению, почему их не используют на работах в лесу.
― Да, не дрессируются, это я слышал, ― кивнул я, когда Мвану замолчал.
Святослав Владимирович Сахарнов
Я право не понимаю, - сказал молодой посетитель в течение беседы, погорелому хозяину, который, к удивлению его, совсем не казался так страшно опечаленным, как он предполагал, - не понимаю, как вы с вашим состоянием можете жить в этом ужасном городе: каждый день на улицах бунт, каждую ночь - пожар; чума, тревоги, обманы, отсутствие правосудия, беспорядок...»
Хозяин улыбнулся:
«В заразительность чумы я не верю по общему убеждению страны. А что касается до пожаров, то: Аллах керим! Бог щедр! Зачем же здесь не жить? Что беды, если у вас в одну ночь сгорит пять домов, когда вы в один месяц можете построить пять других, новых?
Осип Иванович Сенковский
Во время вторичного своего служения городским головой Дмитрий Емельянович очень много сделал для жителей Перми, пострадавших от страшного пожара, бывшего 14 сентября 1842 года и уничтожившего более половины города. Он имел высочайшие награды: золотые, осыпанные бриллиантами часы, три бриллиантовых перстня и несколько золотых медалей. В 1832-1837 годах Дмитрий Емельянович построил каменную, Во имя Всех Святых, церковь на новом кладбище, под алтарём которой и похоронен в 1857 году.
Дмитрий Емельянович Смышляев
У них действительно была очень непростая судьба, потому что мою бабушку угнали в Германию, когда ей было 16 лет, она работала, там, в лагерях, потом встретилась с дедом, который был комендантом немецкого города и своего первого ребёнка они родили ещё в Германии, потом уже вернулись в Россию, которая была страной-победительницей, но при этом бабушку никуда не принимали на работу, потому что, человек который был в плену в 16 - он считался врагом государства.
Ксения Анатольевна Собчак
Город для меня, как табак он часть моих обменных процессов. Без него я болею и не могу его бросить никогда. Города, как и сигареты, могут быть тонкими и элегантными, похожими на Париж или Флоренцию, или крепкими и простыми, чем-то средним между Сургутом и Реутовым. Каждый из нас выбирает свой «табачок» и «курит» его всю жизнь.
Тимофей Андреевич Марков
В библиотеке имени меня
Несовершенство прогибает доски.
Кариатиды города Свердловска
Свободным членом делают наброски
На злобу дня: по улицам Свердловска
Гомер ведет Троянского Коня
В библиотеку имени меня.
В библиотеку имени меня
Записывают только сумасшедших.
Они горды своим несовершенством:
Читая снизу-вверх и против шерсти,
Жгут мои книги, греясь у огня
Библиотеки имени меня.
Библиотека имени меня
Стоит внутри моей библиотеки.
Здесь выступают правильные греки:
Круги, квадраты, алефы, омеги
Внутри себя вычерчивают греки
И за руки ведут своих ребят
В библиотеку имени меня...
Внутри коня горят библиотеки.
Роман Львович Тягунов
Москва 30-х годов была городом страшным. Изобилие НЭПа - было ли это? Пузыри или вода целебного течения - всё равно - исчезло.
Зощенко был создателем новой формы, совершенно нового мышления в литературе (тот же подвиг, что и Пикассо, снявшего трёхмерную перспективу), показавшим новые возможности слова. Зощенко трудно переводить. Его рассказы не переводимы, как стихи.
Варлам Тихонович Шаламов
