Цитаты на тему «Писатель» - страница 14
О молодежи: «Сейчас такая пора, когда молодые люди только и думают о романтических отношениях, даже в большей степени, чем о самих себе. В этот период ваши глаза работают как поисковые прожектора, постоянно сканирующие вселенную. Вы рассматриваете себя в качестве великого писателя или поэта, или даже возомнили себя повелителями вселенной и вам кажется что весь мир у ваших ног. В этом нет греха, если у вас нет подобных ощущений, то вы не из рода человеческого; Бог сотворил молодежь такой. Проблема в том, посвятили ли себя люди истинной любви. Если в природе существует безошибочная формула, позволяющая найти истинную любовь, тогда стремление найти ее важнее того, чтобы стать чемпионом мира по футболу или поэтом, или ученым. Каждый должен найти истинную любовь и в этом заключается конечная цель жизни.
Мун Сон Мён
Что составляло прелесть рассказов Ильи Варшавского? В то время как другие писатели брали тему, он прежде всего брал сюжет. И здесь он был мастером, равновеликим О. Генри. Наполняя повествований неким внутренним потоком под видной всем поверхностью, он приводил его к совершенно неожиданному завершению, которое, однако, никогда не было надуманным, а органично вытекало из скрытого смысла событий. Это великое мастерство!
Сергей Александрович Снегов
... «Кракен пробуждается» и «Дни триффидов» являются двумя равновеликими пиками в обширном творчестве Уиндема .
Уиндем - по-настоящему крупный писатель и социолог, а богатое воображение позволяет ему с особенной живостью выразить в образах реакцию английского буржуазного общества на глобальные потрясения.
Мюнхен! - вот название ситуации, которую описывает Уиндем. Смотреть и не видеть, видеть и не верить, верить и наплевать - в этом вся суть отношения буржуазного общества к глобальной проблематике. Самые великие и грозные события могут надвигаться на современную Англию, утверждает Уиндем, но обыватель запищит только тогда, когда гусеницы истории наедут, наконец, на него.
Аркадий Натанович Стругацкий
Странствования нашего народа связываются с исканием лучшей отчизны, во–первых, потому, что они чаще всего вызываются тоской, страданием, горем народным - словом, разочарованием в отчизне здешней. Во–вторых, влечение к беспредельному, хотя оно и возбуждается созерцанием бесконечного пространства, однако не находит себе удовлетворения в мире земном, где человек ежеминутно натыкается на положенные ему тесные границы. Неудивительно поэтому, что среди русского простонародья странник считается божьим человеком, причём самое хождение по земле признаётся делом спасительным, богоугодным.
В жизни и деятельности Гоголя мы находим эти самые черты народного типа. Он - по существу писатель–странник и богоискатель. Почти вся его литературная деятельность протекла среди беспрерывных странствований; и эти странствования теснейшим образом связаны с самой сущностью его творчества, с основным делом его жизни, которое для него было делом, по существу, религиозным.
Евгений Николаевич Трубецкой
Среди них были разные люди, точно также как и среди других категорий населения. Не меньший процент умных и дураков. У кого-то был садо-мазохистский комплекс, у кого-то элементарное тщеславие. Понятно- с одной стороны это страдание и тюрьма, но с другой- слава и упоминание по разным «Голосам». Шли туда по разным мотивам. Меня это не привлекало – главным образом их поэтика, дискурс диссидентский. Мне они казались по содержанию диссидентскими, а по форме- советскими. В этом смысле я считаю, что такой персонаж, как Солженицын по эстетике и поэтике- вполне советский. Просто так получилось, что советский писатель Солженицын в силу своего темперамента, в силу избранных им тем оказался вытесненным, выгнанным. Он и начинал как советский писатель...
Лев Рубинштейн
Гоголя нет!.. Грустно и тяжело! Нет великого художника, и нет великого создания, им недоконченного. С именем Гоголя, с его великим поэтическим трудом связывались все надежды, всё будущее нашей литературы. Теперь исчезли её надежды, а может быть, и всё её будущее, вместе с потерею величайшего русского писателя, величайшего и вместе, кажется, последнего русского художника. Пусто стало в русской литературе, ей больше уже нечего ждать. Так грустно становится при этой горькой мысли, что ещё невозможен стройный и последовательный отчет ё заключившем, - да, заключившем! - уже свою деятельность гениальном писателе.
Константин Сергеевич Аксаков
До сих пор историки и писатели изображали прогресс человечества как совокупный результат внутренней эволюции идей и внешнего вмешательства счастливых случайностей, оказавших воздействие на чувства, страсти и коллективные материальные интересы людей. Последнее развитие событий в длинном ряде веков являлось как бы результатом особого рода фатализма.
Марселен Бертло
Старик болен, простужен, лежал злой. У него был молодой поэт, только что из Тифлиса, Тамамшев ― а потом Юрий Верховский. Сологуб говорил, что писатель только к ста годам научается писать. «До ста лет всё только проба пера» . За чаем он очень насмешливо отнесся к стихам Ю. Верховского. Говорил, что они подражательны, и про стихотворение, в котором встречается слово «глубокий», сказал: «Это напоминает «вырыта заступом яма глубокая»; хотя кроме этого слова ничего общего не было.
Верховский ― нудный человек, говорит все банальные вещи. Он совсем раздавлен нуждою, работает для «Всемирной», но ему не платят, а в доме живет свояченица без места и т. д. О свояченице он говорит «мояченица».
Юрий Никандрович Верховский
Писатель [в США] не олимпиец, а чаще всего - бедный, мрачноватый человек. Обладатель не самой редкостной профессии. Да и слово «писатель» воспринимается на Западе как-то иначе. Автор «Войны и мира» здесь «писатель». И тексты на консервных банках создают - «писатели».
Однажды я спросил Воннегута, который живёт между Лексингтон и Третьей:
- Вас, наверное, тут каждый знает?
Воннегут ответил:
- Десять лет я гуляю здесь с моим терьером. И хоть бы один человек закричал мне: «Ты Воннегут?!».
Сергей Донатович Довлатов
Какова разница между писателем и журналистом? Она ― в отношении к молчанию. Не шучу. «Молчи, скрывайся и таи...» ― говорит гениальный поэт позапрошлого века, оттягивая неизбежность высказывания, напоминая себе, что «мысль изреченная есть ложь». «Умейте домолчаться до стихов», ― советует, прежде всего себе, наша современница. «Чем продолжительней молчанье, тем удивительнее речь», ― вторит современник. Всюду упор именно на молчание как на синоним сосредоточенности, и только когда вырывается: «Не могу молчать!», это значит ― художник объявляет, что терпежу более нет, он переходит в разряд публицистов.
Журналист
В дискуссии по научной фантастике, проведённой лет пятнадцать назад «Литературной газетой», один уважаемый зарубежный фантаст выступил в защиту творческого метода, при котором писатель как бы поднимается над обществом, над его классовостью, над своим временем. Такой метод якобы позволяет каждый раз с новых позиций проникать в грядущее .
Разумеется, такое, с позволения сказать, «свободное» творчество скорее говорит об отсутствии у писателя какой бы то ни было позиции, ибо на деле он уподобляется флюгеру, подчиняясь ветрам книжного рынка, направляемым через коммерчески зависимые издательства всё теми же монополистами прессы.
Александр Петрович Казанцев
Если начать с самого начала... Я вот точно этот момент не припомню, но, кажется, когда я оторвался от груди матери, сразу решил: буду писателем. Цель была единственная: писатель не ходит на службу, он сидит дома и пишет. Писатель для меня не тот, кто сидит – тюк-тюк-тюк, словечко к словечку. Это графоман называется. Писатель - это определённый строй души, это особая работа. Писатель - это, в сущности, художник. Я, в данном случае, выбираю материал - слово. Вот хотя не откажусь и от акварели. Есть люди, которые рождаются с этим ощущением, но потом ему изменяют. Таких людей мы знаем и среди литераторов, и среди художников. Вот я в классе учился с такими, в школе они писали стихи. А потом - вдруг! - пырк - пырк! - денег не хватило, платят мало. Это уже не то. Дело не в том, что плохой человек оказался. Но это не художник! Потому что оплата художнику - его произведения.
Юрий Иосифович Коваль
Он разглядывал свои школьные годы в гимназии Лентовской, где учились его старший брат Яков Семёнович, которого мы знаем как выдающегося философа-экзистенциалиста, и его сестра Лидия Семёновна, физик-экспериментатор и издатель трудов старшего брата, видная участница нынешних литературоведческих дискуссий об обэриутах-чинарях. М.С. говорил об огромной роли в своей жизни школьного педагога по литературе Георга, которого также любил вспоминать соученик М.С. – Дмитрий Сергеевич Лихачёв. Из одноклассников с ним дружнее всех был Александр (Шурка) Введенский, будущий поэт, который привёл за собой в дом Друскиных писателя и философа Леонида Липавского (псевдоним – Савельев) и Даниила Ивановича Хармса, чей архив в блокаду спас и сохранил Яков Семёнович.
Людмила Григорьевна Ковнацкая
Даже в лучших его трагедиях встречаются непростительные нарушения правил, обязательных для автора драматических произведений: напыщенная декламация, которая задерживает или совсем останавливает развитие действия, крайняя небрежность в стихах и оборотах, непонятная у столь замечательного писателя. Более всего поражает в Корнеле его блистательный ум, которому он обязан лучшими из когда-либо существовавших стихов, общим построением трагедии, порою идущим вразрез с канонами античных авторов, и, наконец, развязками пьес, где опять-таки он иногда отступает от вкуса древних греков, от их великой простоты; напротив, он любит нагромождение событий, из которого почти всегда умеет выйти с честью. Особенное восхищение вызывает то обстоятельство, что Корнель так разнообразен в своих многочисленных и непохожих друг на друга творениях.
Пьер Корнель
Первым, одобрившим поэтические опыты Кручёных, был Велимир Хлебников. Вождь «будетлян» сразу же стал его соавтором. Сюжет и образы их поэмы «Игра в аду», этой, по определению Кручёных, «сделанной под лубок издевки над архаическим чёртом», отчасти навеяны «Пропавшей грамотой» Гоголя, любимейшего писателя обоих авторов. Тогда же Крученых издал свой полупародийный лирический цикл «Старинная любовь». Контраст противоположных стилевых планов ощущается в этом цикле настолько слабо, что позволяет воспринимать его и как традиционный жанр любовной лирики, и в аспекте авторской иронии. Сам автор в письме к Елене Гуро характеризовал «Старинную любовь» как книгу «воздушной грусти».
Алексей Елисеевич Кручёных
С Мерзлякова начинается новый период русской критики: он уже хлопотал не об отдельных стихах и местах, но рассматривал завязку и изложение целого сочинения, говорил о духе писателя, заключающемся в общности его творений. Это было значительным шагом вперёд для русской критики, тем более, что Мерзляков критиковал с жаром, основательностию и замечательным красноречием. Но, несмотря на то, его критика была бесплодна, потому что была несвоевременна: он критиковал на основаниях, которые не более как через пять лет и в самой России сделались анахронизмом.
Алексей Фёдорович Мерзляков
– Ходят разговоры о том, что перед войной вы со Сталиным, чтобы задобрить Гитлера, решили отдать ему Прибалтику...
– Это не имеет ничего общего с действительностью. Мы прекрасно понимали, что Гитлера подобный шаг не только не остановит, но, наоборот, разожжет его аппетит. А нам самим пространство нужно.
– Писатели это говорят...
– Писатели могут быть обывательского толка. Абсолютная ерунда. Прибалтика нам самим была нужна.
Вячеслав Михайлович Молотов
[Можно выделить две области внешнего по отношению к познающему «я» мира - «рациоидную» и «нерациоидную», не совпадающие с понятиями «рациональный» и «иррациональный».] «Рациоидная» область охватывает в общем и целом всё поддающееся научной систематизации, сводимое к закону и правилу, следовательно, в первую очередь физическую природу. Факты в пределах «нерациоидной» области не дают себя приручить, законы напоминают сито, события не повторяются, они неограниченно изменчивы и индивидуальны. Это область реактивности индивида, направленной на мир и других индивидов, область ценностей и оценок, этических и эстетических отношений, область идеи. Это и есть родная область поэта, домен его разума. [ Писатель, (если он не «декадент»), подходит к своему «нерациоидному» материалу с рациональным инструментарием. Ведь «нерациоидное» - лишь своеобразная сфера проявления всеобщих закономерностей, более сложная, полная отклонений и опосредований.].
Роберт Музиль
Всякое искусство условно, поскольку оно пользуется знаками. Писателю дано слово, музыканту - звук, режиссеру - весь этот зрелищный мир, его вещественность, которую надо превратить в поток действия. А художнику дана форма, свет, контур действия, контур пластических кадров - со всем этим он должен жить и работать, собирать свой мир по законам, которые он сам для себя открывает.
Юрий Борисович Норштейн
