Цитаты на тему «Стих» - страница 10
Виноградов принял меня дружески. Он толст и добродушен. Весь в книгах. Очень забавные у него дети Юра и Надя, знают «Мойдодыра», «Крокодила» и проч. Показал мне неприличные стихи Лонгинова и выбранил за то, что я в примечаниях к Некрасову слишком жестоко отнесся к этому почтенному ученому. «Все же Новиков и «мартинисты» очень хорошая вещь».
― «Все же Лонгинов был прохвост и кувшинное рыло», ― ответил я.
Оказалось, что Виноградов в довершение ко всему лётчик.
Михаил Николаевич Лонгинов
Стихи Петрарки, сии гимны на смерть его возлюбленной, не должно переводить ни на какой язык; ибо ни один язык не может выразить постоянной сладости тосканского и особенной сладости музы Петрарковой, которого часто критика ставит наравне с обыкновенными писателями по части изобретения и мыслей.
Франческо Петрарка
Поэма г. Майкова «Две судьбы» доказала, что его талант не ограничен исключительно тесным кругом антологической поэзии и что ему предстоит в будущем богатое развитие. Несмотря на явную небрежность, с какою написаны многие стихи в этой поэме, несмотря на то, что некоторые места в ней отзываются юношескою незрелостью мысли, - поэма чрезвычайно замечательна в целом и блестит удивительными частностями, исполненными ума и поэзии.
Аполлон Николаевич Майков
Врагов о милости не молил,
Не ведал земной тоски,
Медвежатников наземь валил,
Ломал рогатины на куски.
Но из-за дерева – из-за угла ―
Ничтожная пуля его подсекла.
Даже меха не повредила
Дырочка тоненькая, как шило,
Но кровь, на месте застыв, остыла,
И стали дряблыми жилы.
Ему ножом распороли живот
Без всяких переживаний.
Мочили, солили, сушили ― и вот
Он стал подстилкою на диване.
На нем целуются, спят и пьют,
О Пастернаке спорят,
Стихи сочиняют, песни поют,
Клопов керосином морят.
В центре Москвы, от лесов вдали,
Лежит он, засыпанный пудрой дешевой.
Как до жизни такой довели
Его, могучего и большого?
Александр Петрович Межиров
«Бабий Яр» я закончил поздним вечером, после того, как побывал на том страшном месте, и немедленно позвонил в Москву Александру Межирову, прочел по телефону.
― Это нельзя печатать, ― сказал он. ― Там все спрямлено. Все гораздо сложнее... Ты опозоришься на весь мир.
― Да, там все спрямлено. Но об этом надо заговорить. Может быть, именно так прямо. И сейчас, а не завтра, ― сказал я. ― Я готов опозориться на весь мир...
Тем же вечером в киевском ресторане я прочел эти стихи друзьям своей юности Ивану Драчу, Ивану Дзюбе, Виталию Коротичу, запоздало пришедшему к нам прямо с дежурства в госпитале. Им это понравилось ― тогда мы все понимали друг друга с полуслова.
Александр Петрович Межиров
Но она забыла еще об одном показателе: о той легкой и свободной поэтической дикции, которая свойственна лирике Шелли. Заботясь главным образом о формальном соблюдении всех имеющихся в подлиннике ритмических схем, она пыталась втиснуть в эти железные рамки всю сумму поэтических мыслей и образов Шелли, воссозданных в русском стихе. Для русского стиха эти рамки так тесны, что переводчице ― хочешь не хочешь ― приходится комкать его, кромсать и ломать, чтобы он хоть как-нибудь втиснулся в них. Меркурьева безжалостно втискивает стих за стихом в несгибаемые схемы просодии Шелли и даже не желает заметить, что каждый стих после такой операции оказывается исковерканным до смерти, что в нем нет уже ни живого дыхания, ни живой красоты!
Вера Александровна Меркурьева
Я теперь - страшно подумать! - помощник заведующего банно-прачечного комбината... Если я скоро выйду, стихи напечатаются сами собой, а если нет - печать ничего не поможет. А впрочем, я затрудняюсь сказать что-либо определённое. Бог его знает. Мне было только очень приятно узнать отзыв Светлова - его мнение я ценю: он поэт настоящий.
Ярослав Васильевич Смеляков
...из всех способностей, создаваемых в душе любовью, удивительнее всего способность не терять надежды среди самого мрачного отчаяния. Трудного, невероятного и даже невозможного для неё совершенно не существует, так что к без памяти влюблённому приложимы слова Аддисона о Цезаре: «Пред ним крушатся Альпы, Пиренеи». (Стих заимствован из трагедии Аддисона «Катон»).
Генри Филдинг
Грабор сходил вниз за газетами, Америка оплакивала какой-то бомбардировщик. Он подумал, что может принести проливание в землю самолетного топлива. Он ответил:
- Мне тоже нравятся кладбища. Благопристойнее.
Она сказала, что только что достала из лифчика свою грудь. Грабор представил этот огнедышащий размер и закрыл глаза. Лизонька на другом конце провода задышала еще тревожней.
- На родину не хочешь съездить? - спросил он. - Там сплошная братская могила.
Она пропустила вопрос мимо ушей. Вся кровь ушла в землю. Колыбельная бабушки стихла.
- Слушай. Я ведь скачала себе задницу. У меня шестой размер. Перекрасилась в шатенку. Много пишу. Мне на работе разрешили сделать мастерскую на чердаке.
- Ты до сих пор рисуешь голых женщин?
Вадим Геннадиевич Месяц
В моей биографии (не автобиографии) большое место должен занять Лермонтов. Лермонтов, Михаил Юрьевич, – в одном восприятии со
знакомыми вообще. Здесь роман, перемежающийся, вероятно, живой и поныне. Кажется с лермонтовского – не с юбилейного лермонтовского
1914-го, а с моего лермонтовского – 1913-го – начались мои более или менее ― организованные стихи: стихи Лермонтову, и стихи полные, конечно, лермонтизмов: ритм, словарь, героическая обстановка поэм.
Варвара Александровна Монина
Но вдруг выбивает из круга, из такта,
То бурей бросает, - то мертвым лежишь.
Пошел я к хирургу. «Вот так мол и так-то.
Кладите на стол и готовьте ножи».
Я болен. Не сплин, не чахотка, не скука.
Любви и наркоза не знаю давно.
Дрожит мое сердце, и голос, и руки
При виде белеющих яблонь весной.
Сознанье уходит, качается, вертится
И пульс разрывает ритмичную цепь.
Сейчас вот рукой остановит сердце
И сердце, как вишню, раздавит ланцет.
И слышу: сквозь рой лабиринтов и штолен,
Сквозь бред хлороформа, метель чепухи
Хирург говорит: «Безнадежно болен.
Опасней чахотки и тифа - стихи».
Евгений Саввич Нежинцев
Мы теснились вокруг дерновой скамейки, где каждый по очереди прочитывал ; в трепете, едва переводя дыхание, мы ловили каждое слово, заставляли повторять целые строфы, целые страницы, и новые ощущения нового мира возникали в юных душах и гордо вносились во мрак тогдашнего классицизма, который проповедовал нам Хераскова и не понимал Жуковского. Стихи Жуковского были для нас не только стихами, но было что-то другое под звучною речью, они уверяли нас в человеческом достоинстве, чем-то невыразимым обдавали душу - и бодрее душа боролась с преткновениями науки, а впоследствии - с скорбями жизни. До сих пор стихами Жуковского обозначены все происшествия моей внутренней жизни...
Владимир Фёдорович Одоевский
Есть у него и другие стихи.
Философские. Основной пунктик этой «философии» - «Мы все помрём». - Глупо, но факт. Однажды я попытался сказать ему об этом. Но кончилось тем, что он порвал со мной всякие отношения. В течение года мы не встречались. Теперь я просто помалкиваю, если мне что не нравится. И всё равно это замечательный поэт. Свежий и новый даже теперь, в 1966 году.
Игорь Сергеевич Холин
Всякий, кто сколько-нибудь внимательно перечитывал стихи поэта, сборники, изданные им, знает, что канонических текстов его стихов не существует. При подготовке каждого издания Пастернак всегда делал исправления .
Мотивом всех этих переделок была отнюдь не требовательность. Просто Пастернаку казалось, что строй образов того, молодого времени чужд его последним поэтическим идеям и поэтому подлежит изменению, правке. Пастернак не видел и не хотел видеть, что стих его живет, что операции он проделывает не над мертвым стихом, а над живым, что жизнь этого стиха дорога множеству читателей. Пастернак не видел, что стихи его канонических текстов близки к совершенству и что каждая операция по улучшению, упрощению лишь разрывает словесную ткань, разрушает постройку.
Плащ героя, пророка и бога был Пастернаку не по плечу.
Борис Леонидович Пастернак
О молодость, Париж, ноябрь с дождями,
Сад Люксембург, стоял закат в крови...
Он шляпу снял: Давно слежу за вами.
Вы любите? Не стоит он любви.
Вы пишете стихи? ― Откуда вам известно? ―
Я журналист. Я прежде сам любил ―
А где ж она? ― Ушла как сон прелестный!
В ту комнату с тех пор я не входил.
Так и стоит с закрытыми жалюзи,
Пойдемте, покажу. Тут близко. ― Я пошла
И посмотрела дом. Да, два окна, как узел
Накрепко стянутый, зачеркнутый со зла.
Елизавета Григорьевна Полонская
Вы собирались когда-то, другь мой, писать «Опроверженіе язычества», непремѣнно примите меня въ сотрудники. Я обуреваемъ обличительною яростью и съ нескрываемымъ удовольствіемъ припоминаю стихи В. Иванова:
Дулъ вѣтеръ, осыпались розы,
Склонялся скорбный кипарисъ...
Обнажены роптали лозы:
«Почилъ великій Діонисъ».
И съ тризны мертвенно-вакхальной
Мы шли туманны и грустны,
И былъ далекъ земли печальный
Возвратъ языческой весны.
Не «почилъ», a яросто истуканъ его расколотили и оттуда выбѣжали гнѣздившіеся тамъ мыши и тараканы. Да будетъ воля Божія какъ на небѣ, такъ и на любимой и родной землѣ, но «языческой весны» ей не нужно.
...Отъ язычества празднуется Новый Годъ, но 1-го января поминается какъ бы намѣренно церковью Василій Великій, эта «молнія проповѣданій», «труба Божественнаго грома», «свѣтоносный таинникъ Христовъ Василій».
Юрий Ананьевич Сидоров
Москва 30-х годов была городом страшным. Изобилие НЭПа - было ли это? Пузыри или вода целебного течения - всё равно - исчезло.
Зощенко был создателем новой формы, совершенно нового мышления в литературе (тот же подвиг, что и Пикассо, снявшего трёхмерную перспективу), показавшим новые возможности слова. Зощенко трудно переводить. Его рассказы не переводимы, как стихи.
Варлам Тихонович Шаламов
Поэты браконьерствуют в Михайловском,
Капканы расставляют и силки,
Чтоб изловить нехитрой той механикой
Витающие в воздухе стихи.
Но где ж они, бациллы вдохновенья,
Неужто не осталось ничего?
Пошарьте-ка в чернильнице у гения
Да загляните в шлёпанцы его!..
Назначенные временно великими,
Они в душе измученной таят
Тоску по сверхтаинственной религии,
Религии по имени талант.
И хоть начальство выдало по смете им
От общих благ изрядную щепоть, -
Им вскоре стало ясно, что бессмертием
Заведует не Суслов, а Господь!..
А в небесах неслышно усмехаются
Летучие и быстрые стихи!..
Они свистят над сонными опушками,
Далёкие от суетной муры,
Когда-то окольцованные Пушкиным,
Не пойманные нами с той поры!..
Леонид Алексеевич Филатов
