Цитаты на тему «Стих» - страница 8
Поездка моя в Одессу была не бесплодна. Операция заключается в том, что Сапунопуло сразу уплачивает все мои долги и за это берёт меня, т.е. всё моё имущество, в кабалу на неопределенное число лет. Мы спорим о подробностях, но, вероятно, придём к соглашению. Ликвидация усложняется тем, что у него есть дочь Сонечка, которая очень со мною кокетничает. Мне кажется, что во мне ей нравится не столько наружность, сколько придворное звание. Эта девица немногим моложе меня, дурна, как смертный грех, и имеет всевозможные претензии: говорит на пяти языках, играет на фортепиано и на арфе; кроме того, поёт и даже пишет стихи. В такую энциклопедическую кабалу я, конечно, не пойду.
Алексей Николаевич Апухтин
Я начал писать стихи в возрасте десяти лет. В яркий солнечный день они возникли, сразу два стихотворения, одно о зиме, другое о лете. Это было в родной моей усадьбе Гумнищи, Шуйского уезда, Владимирской губернии, в лесном уголке, который до последних дней жизни буду вспоминать, как райское, ничем не нарушенное радование жизнью. Но первые мои стихи были встречены холодно моей матерью, которой я верил более, чем кому-либо на свете, и до шестнадцати лет я больше не писал стихов. Опять придя, опять стихи возникли в яркий солнечный день, во время довольно долгой поездки среди густых лесов.
Константин Дмитриевич Бальмонт
Батюшков стоит на особенном, но равно прекрасном поприще. Он создал для нас ту элегию, которая Тибулла и Проперция сделала истолкователями языка граций. У него каждый стих дышит чувством. Его гений в сердце. Оно внушило ему свой язык, который нежен и сладок, как чистая любовь. Игривость Парни и задумчивость Мильвуа, выражаемые какими-то италианскими звуками, дают только понятие об искусстве Батюшкова. Он в одно время и убеждает ум, и пленяет сердце, и рисует воображению.
Константин Николаевич Батюшков
...Всякий благородный поступок, каждая высокая мысль, каждое нежное ощущение и все, что выходит из обыкновенного ряда наших обыкновенных действий, есть поэзия. Все, что может трогать сердце, наполнять и возвышать душу, есть поэзия. Любовь, гнев, ненависть суть страсти, и ежели стихи заставляют трепетать ту струну нашего сердца, которую сочинитель намеревается тронуть, в таком случае каков бы ни был наружный вид стихов, они – поэзия.
Николай Александрович Бестужев
Конечно, говоря о втором, мы можем сказать, что здесь, дескать, такие-то и такие погрешности против правил стихосложения, такие-то неудачные образы, такие-то ― шаблонные, а вот тут нарушение внутренней логики и т. д., но и это будет не безусловно доказательным, потому что мы знаем и таких поэтов, которые и тем, и другим, и третьим сознательно пренебрегают, а добиваются блестящих результатов. Ну, например, стихи Николая Глазкова. На самом деле оценка поэтического произведения происходит на уровне чутья, а не твердых правил, хотя бы потому, что всякое удачное стихотворение демонстрирует и своеобычность поэтики, к которой прежние лекала не вполне приложимы.
Николай Иванович Глазков
В 19.. году, когда я только появилась в музыкальной тусовке, познакомилась с Ярославом Евдокимовым. Он посмотрел мои стихи, они ему понравились. Говорит: «Я их беру, звони мне в Минск, будем писать песни». Ты представляешь себе, связь Москва – Минск и песни по телефону?! Вот и я не представляю. Прошло какое-то время, он опять приехал в Москву. Мы снова встретились, и он опять предложил звонить в Минск... Меня сразу познакомили с композитором Виталием Окороковым. В то время он писал альбомы для Евдокимова и Шавриной. Вот уж, что называется, пути Господни неисповедимы. Виталий предложил сотрудничество, и я написала несколько песен для Евдокимова. А когда он пришел в студию и увидел там меня, несколько задумчиво сказал: «Я тебя уже где-то видел». И я напомнила ему только что рассказанную историю.Одна из наших первых совместных песен – «Горе – не горе» - часто звучит по радио, ею Ярослав закрывает свои сольные концерты.
Ярослав Александрович Евдокимов
Блок и Гумилев ушли из жизни, разделенные взаимным непониманием. Блок считал поэзию Гумилева искусственной, теорию акмеизма ложной, дорогую Гумилеву работу с молодыми поэтами в литературных студиях вредной. Гумилев, как поэт и человек, вызывал в Блоке отталкивание, глухое раздражение. Гумилев особенно осуждал Блока за «Двенадцать». Помню фразу, сказанную Гумилевым незадолго до их общей смерти, помню и холодное, жестокое выражение его лица, когда он убежденно говорил: «Он (т.е. Блок), написав «Двенадцать», вторично распял Христа и еще раз расстрелял Государя». Я возразил, что, независимо от содержания, «Двенадцать», как стихи, близки к гениальности. ― «Тем хуже, если гениальны».
Георгий Владимирович Иванов
Иван Тургенев пишет письмо Павлу Анненкову о желании устроить «злую шутку» Михаилу Лонгинову: «Взять да напечатать его стихотворение за границей». Это были весьма пряные стихи, и сам Лонгинов признавался: «Пишу стихи я не для дам...» Как изменились времена! Ныне сборник «Стихи не для дам. Русская нецензурная поэзия второй половины XIX века» издан в России. Все читают и только ухмыляются: И Марьяна задрожала, Жар по членам пробежал, Тяжко грудь ее дышала, Но огонь в глазах сверкал... Ну, а далее и вовсе неприличное: все названо своими именами...
Михаил Николаевич Лонгинов
Тот род сочинений, в котором Аддисон превзошёл своих современников, был предметом занятий во всех английских центрах учёности. Каждый, кто был в публичной школе, писал латинские стихи .
Чистота слога и непринуждённая плавность стихов обща для всех латинских стихотворений Аддисона.
До сих пор его слава основывалась только на произведениях, которые, оставаясь единственными его произведениями, были бы теперь почти забыты, - на нескольких превосходных латинских стихах, на нескольких английских стихотворных произведениях, из коих только некоторые были выше посредственных, на книге путешествий, написанной увлекательно, но не указывающей на особую силу ума.
великий сатирик, умевший всё представить в смешном свете, не употребляя во зло этой способности; сатирик, который, не нанеся ни одной раны, совершил великую общественную реформу и примирил разум и добродетель после долгого и бедственного раздора, за время которого разврат сводил с прямого пути разум, а фанатизм - добродетель.
Томас Бабингтон Маколей
Если стихи пишет человек, лишённый от природы всякого чувства, чуждый всякой мысли, не умеющий владеть стихом и рифмою, - он, под весёлый час, ещё может позабавить читателя своею бездарностию и ограниченностию; но прочесть целую книгу стихов, встречать в них все знакомые и истёртые чувствованьица, общие места, гладкие стишки, и много-много, если наткнуться иногда на стих, вышедший из души в куче рифмованных строчек, - воля ваша, это чтение для рецензентов, а не для публики, для которой довольно прочесть о них в журнале известие вроде «выехал в Ростов». Посредственность в стихах нестерпима.
Вот мысли, на которые навели нас «Мечты и звуки» г. Н. Н.
Николай Алексеевич Некрасов
... слава аллаху и пророку его Ф. Н. Глинке! - получаю письмо, развёртываю и зрю - стихи!.. Прочтя несколько слов, я догадался, что это письмо от Х., писанное прозою, но неровными строками с одной стороны (вероятно, от душевного волнения и сердечного трепета вследствие, чтения стихов Глинки), отчего эта проза и вышла похожею на стихи.
Фёдор Николаевич Глинка
