Цитаты на тему «Жилы» - страница 6
Мы знаем, что почти все великие империи и все величайшие культуры всемирной истории создавались и развивались людьми, в жилах которых текла нордическая кровь. Мы также помним, что эти великие империи и культуры оказались разрушенными вследствие того, что их основатели не сохранили чистоту своей крови.
Рихард Дарре
Смену своей жизни может любой человек сделать. Это же есть деньги враг твоему здоровью. Это есть все копейка, другую приобретает, а рубль другой наживает. Вот это есть наша похотливая жизнь. Мы для нее живем, все свои планы строим только с нею. Похоть - счастье, моя жизнь куется только за деньги. Они тебя убьют, они тебя зарежут, ты с ними умрешь, как и не жил ты. Если надо будет жить, то надо будет привычку денег не иметь - и похоть искоренится, а жизнь воскреснет. Люди завоюют жизнь вечного характера, продаваться, покупаться природа больше не будет.
Иванов, Порфирий Корнеевич
134. У меня дом - Чувилкин бугор, райское место, оно меня тянет к себе. Я проходил 50 лет, можно сказать, подружился с ней, этой природой. Она меня сохранила. Тысячу раз можно умереть. А я жил, живу, и буду так жить, как меня научила природа. Я научился другим людям помогать. Вот и все мое такое дело.
Иванов, Порфирий Корнеевич
189. Сейчас люди пишут свои письма, уважаемым называют, хотят они меня сделать чужим человеком. Я такое имя заимею большое, оно не признает их как таковых. Я буду от них выше. Что скажу им, они будут верить. Это не я к этому всему иду. Меня такого, как они делают, природа не допустит, и берет меня с дороги за это. Я в природе так умру, как и не жил в этом. Я не буду таким, как они хотят.
Иванов, Порфирий Корнеевич
122. Эта закалка-тренировка дух есть святой. Я с нею встретился в природе, не так я проходил для этого всего пятьдесят лет. Я продумал да проделал, где я должен умереть 1000 раз. А я жил, я живу, и буду жить через наш источник, через такую вот жизнь, которую я нашел, ею окружил себя. Она - мой милый друг в этом, вечно живущий, никогда не умирающий. Я ее люблю, обнимаю, целую, как человека такого, как я есть на белом свете. Эволюция - сознательное терпение. Мне ведь холодно, но я терплю в этом сознательно. Любовь моя сохраняет себя в жизни моей. Я один такой. Хочу, чтобы молодежь была такой, как наша закалка-тренировка.
Иванов, Порфирий Корнеевич
...ну, это чисто такое местное название в Воронеже, где был рок-клуб, к которому мы принадлежали, он находился в очень задымлённом районе, и я его так прозвал - «сектор газа», и мы в этом клубе постоянно играли, а так как я жил там неподалёку в этом районе, группу я назвал также - «Сектор Газа». Чисто местное название, я ведь не думал тогда, что мы так раскрутимся, я думал, что мы поиграемся и на этом всё закончится, как и многие коллективы тогда первые в 85-ом, 87 году, когда открылись рок-клубы, вы помните, было очень много команд довольно-таки интересных...
Юрий Николаевич Клинских
Анатолий – мой земляк, с Украины. Он окончил музыкальное училище вместе с моей сестрой. Потом случилось так, что Толя уехал в Америку. Там жил со страшной ностальгией. Я ему помог возвратиться обратно на родину, и он, к счастью, много работал. Самая знаменитая его песня, конечно, «Радовать», которую я тоже когда-то исполнял. А еще – «Россия». Жаль, что Толя так быстро ушел. Он еще мог бы создать много хороших, добрых песен.
Иосиф Давыдович Кобзон
Не знаю, как для кого, но для меня Переделкино ― это прежде всего место, где жил Пастернак. Может быть, отчасти из-за поразительной топографической точности его стихов, в которых и водокачка, и ручей, и мостик, и чуть ли не железнодорожное расписание («а я шел на шесть сорок пять»), и переделкинское кладбище («я вижу из передней в окно, как всякий год, своей поры последней отсроченный приход»). Как-то ранней весной я подошел к этому кладбищу и хотел подняться к его могиле прямо с шоссе, но между оградками было слишком тесно и еще не высохла густая грязь. Во многих оградках шла та спокойная, неторопливая кладбищенская работа, где уже нет места горю, а лишь легкая печаль витает над житейским трудом.
Борис Леонидович Пастернак
- Я ведь долго жил в Европе, - говорил Дидро, - и много живу в России. Для Европы она всегда останется сфинксом, и все будут удивляться нашему могуществу и нашим бедам. Но для меня, для русского, останется трагической загадкой: как мы еще не погибли окончательно под руинами собственных ошибок?
Валентин Саввич Пикуль
