Цитаты на тему «Матерь» - страница 9
Это трудная проблема - мамы и папы. К взрослым в послеоперационные палаты никого не пускают, чтобы «не заносили инфекцию», как мы, медики, говорим. А около детей сидят родители, хотя инфекция здесь еще страшнее. Это - уступка жалости. Нельзя, ну просто невозможно, отказать матери или отцу, когда их ребенок находится между жизнью и смертью. Некоторые, правда, помогают сестрам и няням: поднять, переложить, покормить. Персоналу работы хватает, и лишние руки всегда полезны. Но большей частью родители мешают. Ухаживать за больным нужно уметь. И нужны, кроме того, крепкие нервы. Или по крайней мере привычка. Попадаются истеричные и просто плохие люди. Им все кажется, что сестры и врачи недобросовестны, ленивы, жестоки. Чуть ли не одержимы желанием уморить их детей. Таких приходится выгонять, не обращая внимания на угрозы жаловаться. Впрочем, жалуются исключительно редко. Наверно, потом каждый все спокойно обдумает и устыдится. Слишком уж очевидна самоотверженная работа.
Николай Михайлович Амосов
Хорошо помню отвечающим мамаше урок из географии "от сих до сих пор". Она, т.е. мамаша сидит в каминной, на диване, у стола; в соседней комнате, гостинной, папаша читает газету. Я отвечаю: "Воздух есть тело, весомое, необходимое для жизни животных и растений"... - "Как? Повтори". - Воздух есть тело супругое...
Мамаша смеётся: - "Василий Васильевич. говорит она отцу. Поди-ка сюда". - "Что, матушка?" - "Приди, послушай как Вася урок отвечает". Отец входит с газетою, грузно опускается на диван, переглядывается с матерью; вижу, что-то не ладно. - Отвечай, батюшка. - "Воздух есть тело супругое..." Ха! ха, ха! смеются оба. У меня слёзы на глазах. - "Упругое", поправляет отец, но не объясняет, почему упругое, а не супругое, и какая разница между упругим и супругим.
Мне было 6 лет; читал и писал я уже бойко, считал тоже не дурно.
Василий Васильевич Верещагин
Так что имеет смысл прислушиваться к слову такового существа, как души простой, ибо она - той же субстанции, что и Бог, Абсолют, и можно подслушать Глас Божий через него - младенца, кто ещё невинный, полу-ангел («устами младенца глаголет истина»), или юродивого - блаженного, недаром кто «правду-матку режет», не обинуясь и царю; и «глас народа есть глас Божий». «На-РОД» же - сын ПриРОДы, Матери(и).
Георгий Дмитриевич Гачев
Если начать с самого начала... Я вот точно этот момент не припомню, но, кажется, когда я оторвался от груди матери, сразу решил: буду писателем. Цель была единственная: писатель не ходит на службу, он сидит дома и пишет. Писатель для меня не тот, кто сидит – тюк-тюк-тюк, словечко к словечку. Это графоман называется. Писатель - это определённый строй души, это особая работа. Писатель - это, в сущности, художник. Я, в данном случае, выбираю материал - слово. Вот хотя не откажусь и от акварели. Есть люди, которые рождаются с этим ощущением, но потом ему изменяют. Таких людей мы знаем и среди литераторов, и среди художников. Вот я в классе учился с такими, в школе они писали стихи. А потом - вдруг! - пырк - пырк! - денег не хватило, платят мало. Это уже не то. Дело не в том, что плохой человек оказался. Но это не художник! Потому что оплата художнику - его произведения.
Юрий Иосифович Коваль
Когда взбираешься на самую крышу, опасно раскачиваться на ступеньках. Если плохо стоишь на ногах, то можешь и упасть. Нужно иметь крепкую опору, чтобы не сорваться. Но для тех, кто достиг духовного совершенства, всё по другому. Не существует опасности после видения Бхагавана. Человек становится бесстрашным.
Если ты однажды забрался на крышу, а, значит, достиг цели, то можешь танцевать там в духовном экстазе. Но нельзя танцевать, находясь на ступеньках.
Тот, кто оказался наверху, больше не нуждается в формальностях. Крыша состоит из кирпичей и извести, ступеньки сделаны из того же материала, понимает он.
После видения Бхагавана, человек осознаёт, что столь желанное для него ранее женское тело - это тело Бхагавати (Матери Вселенной). Поэтому он служит Ей, как Матери и больше не должен бояться духовно упасть.
Рамакришна
О «минутных друзьях» Пушкина, о минутных возлюбленных, о собутыльниках, сотрапезниках, о литературной мошкаре, вившейся вокруг него, о людях, видавших его раз в жизни, о людях, с которыми он однажды помылся в бане, знаем мы много, иногда слишком много. То же - о крупных и мелких врагах . А вот о той, которая любила его так беззаветно и бескорыстно, о той, кому он столь многим обязан, кого сам любил верно и крепко, вернее возлюбленных, крепче матери, - мы знаем гораздо меньше, чтобы не сказать - слишком мало.
Странно: не знаем даже её фамилии. Так и осталась она в истории российской только с именем и отчеством, как жены и матери былинных богатырей, как сами богатыри . Что ж, может быть - так ей и пристало. Явилась из толщи народа русского, с песней и сказкою на устах прошла перед нами - и сама стала наполовину сказкою. Она почти легендарна, как легендарны Баян, Гомер, Оссиан...
Арина Родионовна