Цитаты на тему «Летчик»
Какое, казалось, было дело сыну летчика Устименки до всего того, что происходило с Соней, с дядей Ваней, с доктором Астровым и другими людьми, пришедшими из другого времени, из мира, который не знали ни Варя, ни Володя, ни их отцы, ни даже их деды? И чего только не делал Володя, чтобы не осрамиться перед Варварой? Он и считал до десяти, и до боли сжимал зубы, и старался думать о постороннем - проклятые, глупые, бессмысленные слезы капали и капали с его носа, и одна даже упала на Варину руку, когда та потянулась за программой. А в последнем акте Володя совсем развалился: он и не считал больше, и не скрипел зубами, он весь подался вперед и зло глядел на человеческие страдания, давая себе какие-то клятвы, стискивая потные ладони и смахивая все время вскипающие слезы...
Юрий Павлович Герман
Я наполовину украинец, наполовину - русский. Мой отец Александр Евдокимов, которого я, к сожалению, никогда не видел, действительно родом из Пермской области, из Красновишерского района. Лёгкие намёки на этот факт в Перми были, но не настойчивые. Получается, что я ещё и немного уралец. Наша семья, проживавшая в Западной Украине, не избежала послевоенных репрессий Берии. Родители были осуждены, и за что конкретно до сих пор никто не знает. Я родился в Ровенской тюрьме. Младенцы там в большинстве своём погибали, у мамы от нервного срыва пропало молоко. Кормила меня оказавшаяся в этом же заведении жена лётчика, героя войны, у которой умер ребёнок. Благодаря ей я, можно сказать, чудом уцелел. Знаю только, что звали её Зинаидой, ни отчество, ни фамилия, к сожалению, мне неизвестны.
Ярослав Александрович Евдокимов
Есть в жизни каждого человека дни, которые он запоминает навсегда. Таким днём стало для меня 12 апреля 1961 года.
Я заканчивала выступления у рыбаков Калининграда, как вдруг по радио разнеслось: «...гражданин Союза Советских Социалистических Республик лётчик майор Гагарин Юрий Алексеевич...»
В то время я ещё не была знакома с ним, ещё не думала, что когда-нибудь буду называть его по-дружески «Юрой», ещё не могла представить себе, что в тесной тогда моей квартире возьмёт он так вот запросто гитару и заведёт смоленским говорком «Перевоз Дуня держала...».
Впервые я повстречала Гагарина в 1962 году в Дели, будучи на гастролях с большой группой советских артистов.
Наверное, вся советская колония приехала в аэропорт для встречи Гагарина. Прибыл и премьер-министр Индии Джавахарлал Неру вместе со своей дочерью Индирой Ганди.
Людмила Георгиевна Зыкина
В составе большого экипажа существенно не только что сказать своим подчинённым, но и как сказать.
Кое в чем я сознательно нарушал узаконенные формулировки внутрисамолетных переговоров.
Так, вместо высокопарного «Экипаж, взлетаю!», я, как, впрочем, и большинство моих коллег, перед началом разбега почти всегда говорил: «Поехали!»
Это стало в авиации общепринятым. Хотя некоторые наиболее последовательные сторонники уставной терминологии, бывало, упрекали меня за подобную, как им казалось, профанацию высокой терминологии нашего благородного ремесла.
- Что значит «поехали»? Ты что, извозчик или вагоновожатый? И вообще, вечно у тебя какие-нибудь отсебятины! Вчера опять в кепке летал. Черт знает что!
...
Неприязнь к шикарной фразе - «Экипаж, взлетаю!» - я почувствовал с тех пор, как однажды услыхал её из уст лётчика, который работал только на легкомоторных самолётах и перед взлётом гордо изрекал её, адресуясь к «экипажу» в составе... одного человека.
Марк Лазаревич Галлай
Аверченко был очень спокойный человек.
- Я кисель. Никакой бритвой меня не разрежешь.
Во время революции Аверченко оказался в Крыму. Писал листовки, которые лётчики сыпали на головы голодных советских солдат.
«А мы сегодня отлично пообедали. На первое борщ с ватрушками, на второе поросёнок с хреном . Завтра будем жарить свинину с капустой, ветер будет в вашу сторону».
Аркадий Тимофеевич Аверченко
Виноградов принял меня дружески. Он толст и добродушен. Весь в книгах. Очень забавные у него дети Юра и Надя, знают «Мойдодыра», «Крокодила» и проч. Показал мне неприличные стихи Лонгинова и выбранил за то, что я в примечаниях к Некрасову слишком жестоко отнесся к этому почтенному ученому. «Все же Новиков и «мартинисты» очень хорошая вещь».
― «Все же Лонгинов был прохвост и кувшинное рыло», ― ответил я.
Оказалось, что Виноградов в довершение ко всему лётчик.
Михаил Николаевич Лонгинов
