Цитаты на тему «Вино» - страница 8
В тринадцатом году, еще не понимая,
Что будет с нами, что нас ждет, -
Шампанского бокалы подымая,
Мы весело встречали - Новый Год. Как мы состарились! Проходят годы,
Проходят годы - их не замечаем мы...
Но этот воздух смерти и свободы,
И розы, и вино, и счастье той зимы
Никто не позабыл, о, я уверен...
Георгий Владимирович Иванов
Приходит осень. Всё равно
Пробьются озими ростки ―
Нальём в рюмашечки вино
И выпьем за разгон тоски!
Придёт студёная зима,
Опять анютины глазки
Взойдут застенчиво весьма ―
Так выпьем за разгон тоски!
Умеем мы ходить пешком,
Не только ездить на такси!..
Вина студёного нальём
И выпьем за разгон тоски!
Николай Иванович Глазков
Новые пруды после осми лет надобно выпускать, ежели в них много хвощу будет, а которые пруды сделаны на сенокосных глинистых лугах, где пней нет, те выпускать после 6 лет, а как воду отводить, о том легко рассудить можно. Когда низкие места более хлеба приносить не будут, то можно их запрудить и рыбы туда посадить. В последнем году надобно там репу посеять, и треть той репы, не вырвав, оставить, також листья не снимать, то рыбе будет хороший корм. Когда низкие поля под водою так отдыхают, тогда становятся от воды тучны, как от навозу, и притом довольствуют хорошею рыбою.
Где кормят свиней на убой, тот хлев содержать сухо. Когда свиней куда повезёшь, то класть их задом к лошади, а рылом от ней прочь. Если свинья угрызена будет от змей, то дай ей рака съесть или чабру чернобыль, на рану кладут тако ж и ласточкино мясо. Свинина без вина хуже овечьего мяса. А с вином будет кушанье и лекарство. Свиным молоком мажут у тех виски, которые спать не могут.
Михаил Васильевич Ломоносов
Что это такое «Пёстрые сказки»? Камер-юнкер хочет подражать Гофману, и подражает ему ещё не прямо, а на жаненовский манер, и не забывает притом, что он аристократ и камер-юнкер. Это сбор мельчайших претензий на остроумие, философию, оригинальность. Чудаки! Не смеют не сделать в условный день визита и пишут a là Hoffmann! Надобно быть поэтом, сойти с ума и быть гением, трепетать самому того, что пишешь, растерзать свою душу и напиваться допьяна вином, в которое каплет кровь из души, - тогда будешь Гофманом! Я истомился на пустоцветах русской литературы, в духе этого концерта аматёров, которые разыгрывают чужие пьесы в пользу бедных. Сколько раз бывал я обманут ожиданием! Подолинский, Козлов, Шевырёв, Языков, Алексеев, Шишков, Погодин, etc, etc, такой обещал быть тем, другой другим, и ни один из них не сдержал своего обещания.
Николай Алексеевич Полевой
Уточка моховая, Где ты ночь ночевала? - Там, на Ивановом болоте. Немцы Ивана убили; В белый мох огрузили. Шли-прошли скоморошки, По белому мху, по болотцу, Выломали по пруточку, Сделали по гудочку. Тихонько в гудки заиграли, Иванушкину жизнь рассказали, Храброе сердце хвалили. - Сидите, заезжие гости. Не глядите на часы. Вечера не хватит ― ночи прихватим. Не думайте, что я стара и устала. Умру, дак высплюсь. Вы пришли слушать про Ивана Широкого? Добро сдумали. Небо украшено звездами, наша земля таковых Иванов именами. И не Иваны свою славу затеяли ― время так открывается. Иван Широкий был русского житья человек. Шёлковая борода, серебряная голова, сахарные уста. Он был выбран с трех пристаней наделять приезжающих рыбой, хлебом и вином. За прилавком стоит, будто всхоже солнышко.
Борис Викторович Шергин
- Из российских фантастов с кем-то общаетесь? Сергея Лукьяненко, например, знаете?
- Не знаю. Вашу современную литературу на английский мало переводят. Мне очень нравился Ефремов. А с братьями Стругацкими я дружил. Как-то Борис приехал на конгресс писателей-фантастов в США - это была, по-моему, его первая поездка за границу. Поклонники в Америке оплатили перелет, проживание в гостинице, а про питание как-то забыли. И он, человек большой комплекции, ходил голодный. Когда я узнал об этом, пригласил на обед: мы заказали рыбу, мясо, вино. Помню, Борис все время порывался запить мясо белым вином, а я все время останавливал его по-русски: «Это же некультурно» - и подливал красненького.
Гарри Гаррисон
Осень в этот день бастовала. Плесневело ее виноградное мясо на лозах, падали ее яблоки, созревшие для своей гибели, гнили в гавани на дубках ее арбузы, томилось вино в ее давильнях, буро-красный лом ее листьев загрязнил улицы, а золотая осень ― где же она была, лядащая? Бродила ли она в полусонном отупении по берегам нежилого, холодеющего моря, дрыхла ли без просыпу в позабытой Богом слободской мазанке? А может быть, не пришла еще ее пора, и тем, кто сажал и растил, дано только в жалкой, слабой старости собирать свои сгнившие плоды.
Семён Израилевич Липкин
«Пьяным» я его почти никогда не видел. Только навеселе. И А.Н. был очень «крепок» на вино. Раз как-то летом 1912 года мы, сговорившись, отправились в ресторан «Ампир» в Петровских линиях сидели долго, и выпито было много. А.Н. захмелел, и когда уже гасились огни в ресторане, он взял меня за руку и повёл по темнеющему залу неуверенной поступью, говоря несколько не своим «томным» голосом:
«Наступает час, когда все должны быть знакомы друг с другом». И он начал здороваться с редкими посетителями ресторана, называя вместо своей какую-то «графскую» фамилию, а вместо моей - какую-то нелепую двойную...
Леонид Леонидович Сабанеев
