Цитаты на тему «Газета» - страница 6
Надо и пора совсем отучаться от газет. Ясно, что теперешние люди большей частью не имеют никаких воззрений, тем более - воззрений любопытных - на искусство, жизнь и религию и прочие предметы, которые меня волнуют. Газета же есть голос этих людей. Просто потому её читать не следует. Развивается мнительность, мозг поддельно взвинчивается, кровь заражается. Писать же в газетах - самое последнее дело.
Александр Александрович Блок
Я с детства знал, что газеты могут лгать, но только в Испании я увидел, что они могут полностью фальсифицировать действительность. Я лично участвовал в «сражениях», в которых не было ни одного выстрела и о которых писали, как о героических кровопролитных битвах, и я был в настоящих боях, о которых пресса не сказала ни слова, словно их не было. Я видел бесстрашных солдат, ославленных газетами трусами и предателями, и трусов и предателей, воспетых ими, как герои. Вернувшись в Лондон, я увидел, как интеллектуалы строят на этой лжи мировоззренческие системы и эмоциональные отношения.
Джордж Оруэлл
Кто может ссориться с Кларком Гейблом? Мы хорошо ладили. Каждый раз, когда на съёмочной площадке «Унесённых ветром» кто-то уставал или пребывал в депрессии, именно Гейбл подбадривал этого человека. Затем газеты начали писать, что Гейбл и я не ладили. Это было настолько смешно, что воспринималось нами как шутка. С того времени нашим стандартным приветствием стало: «Как вы не ладите сегодня?».
Вивьен Ли
Тёмная Тверская. Мы идём обедать с винтовками и пулемётами. Осень 1941 года. На Садовой баррикады. Мы поём песню о Москве. У меня в противогазе «Английские баллады» Маршака. Купил по привычке. Читать уже не могу. Читаю только газеты, все, от доски до доски. Ждём, ждём. Ночью бомбы.
Семён Петрович Гудзенко
... охота ему было печатать конфектный билетец этого несносного Лавинья. Но всё же Дельвиг должен оправдаться перед государём. Он может доказать, что никогда в его «Газете» не было и тени не только мятежности, но и недоброжелательства к правительству. Поговори с ним об этом. А то шпионы-литераторы заедят его как барана, а не как барона.
Антон Антонович Дельвиг
В 1902 году усердно летала по газетам не совсем утка - скорее «проба пера» будто французы или американцы какие-то получили или получают концессию на постройку второго великого пути через Сибирь, двухрельсового, который пройдёт гораздо севернее ныне действующего, прорезав тундры, горы, «разливы рек, подобные морям», тайгу и урманы. Не знаю, как известие было принято в России. Говорят, нашлись даже газеты, которые идею французов или американцев серьёзно поддерживали.
Александр Валентинович Амфитеатров
Я считал это продолжающееся убийство беззащитных японцев ещё более отвратительным, чем убийство хорошо защищенных немцев, но по-прежнему не отказался от участия в нём. К этому времени война длилась столь долго, что я едва мог вспомнить мирное время. Никто из живущих ныне поэтов не в силах выразить ту душевную опустошенность, которая позволяла мне продолжать участвовать в убийствах, не испытывая ни ненависти, ни раскаяния.
Я был дома, завтракал со своей матерью, когда утренние газеты принесли новость о Хиросиме. Я тотчас же понял, что это означает. «Слава богу!» - сказал я, зная, что мне больше не придётся никого убивать.
Фримен Дайсон
Как не побранить [Булгарину Дельвига]? Он думает быть самостоятельным, а не вассалом в словесности! Он дерзнул принять в товарищи по изданию «Сев. цветов» того Сомова, которого объявили hors de la loi Греч и Булгарин! Он осмелился издавать в России новую литературную газету тогда, как одна газета, издаваемая Гречем и Булгариным, существовать должна! Он святотатец: он не благоговеет пред мнением издателей «Сев. пчелы» о книгах... и даже, о верх беззакония! иногда им противоречит и мужественною рукою раздирает их приговоры.
Антон Антонович Дельвиг
Некто при жизни стал богом. Газеты объясняли, почему он бог, потом рассказывали, как он стал богом... Кто-то злобный написал: «Он не бог!» Тут все, у кого еще оставались сомнения, поняли, что он все-таки бог. Потом один умный человек напечатал статью «Всегда ли он бог?» И все поняли, что богом он был не всегда, что часто он им не был, а был вообще неизвестно кем... И что вы думаете, он перестал быть богом? Да ничуть! Ибо тот, кто был богом хоть на мгновение, уже бог; тот же, кто был человеком хоть на одну слезинку, - еще не человек, но близко, близко.
Анатолий Исаевич Кудрявицкий
Есть и такие, которые полагают, что их тела не существуют. Они живут по механическому времени. Они встают в семь. Они обедают в полдень, а ужинают в шесть. Они приходят на встречу всегда вовремя. Они занимаются любовью между восемью и десятью вечера. Они работаю по сорок часов в неделю, по воскресеньям читают воскресные газеты, а по вторникам вечером играют в шахматы. Когда у них урчит в животе, они смотрят на часы - не пора ли поесть. Когда их увлекает концерт, они смотрят на часы над эстрадой, чтобы не припоздниться домой. Они знают, что тело не представляет из себя ничего необычного, что оно конгломерат химических элементов, тканей и нервных импульсов.
Алан Лайтман
А! моя некрология! Посмотрим. (Читает.)
«На сих днях скончался такой-то и такой-то Василий Кузьмич Аристидов, искренно оплакиваемый . Кому не известны его зоркий ум, его неутомимая деятельность, его непоколебимое прямодушие? Здесь кстати заметим нашим врагам, завистникам, порицателям, нашим строгим ценителям и судьям, что почтеннейший Василий Кузьмич всегда отдавал нам справедливость: в продолжение многих лет был постоянным подписчиком и читателем нашей газеты. Он знал и верил, что мы за правду готовы жизнию пожертвовать, что наше усердие, благонамеренность... чистейшая нравственность... участие публики...».
Владимир Фёдорович Одоевский
... «Обозрение русской словесности 1830 года». Не знаем, кто написал это чудище . Г. Максимович, как видно, имеет особенный дар отыскивать обозревателей для русской словесности. Плохо было у него «Обозрение» в прошедшем году, но в нынешнем оно ещё хуже, потому что ещё пристрастнее, и ещё глубже печалит истинного любителя словесности. «Обозрение» нестерпимо своим пристрастием, близорукостью и тем характером, который заставляет благомыслящего человека удаляться от всего, что ознаменовано оным. «Обозрение» в Деннице есть не иное что, как распространённая похвала «Литературной газете». Все мнения взяты из этой газеты: всё причастное ей расхвалено, обо всём противоположном или умолчано, или сказано с отчаянною запальчивостью.
Ксенофонт Алексеевич Полевой
