Цитаты на тему «Даль» - страница 4
― Господи, сколько же здесь исхожено с Лидой! Все тропки, все склоны, даже и довольно крутые... В это время уже примулы из-под снега... Ты не поверишь, как здесь бывает: вчера ещё ничего нет, а сегодня, за одну ночь, вся тропинка усыпана примулами! И после этого ― как по команде ― почки набухают, за неделю горы меняют цвет. Это как волшебство... Жаль, ни черта сейчас не видно. И не скажешь, что весна.
И правда: внизу у озера цвели кусты и деревья, здесь же зима ещё цепко держалась за склоны, и голые леса издали казались серебристыми волнами на горах. Внизу, где должна была распахнуться голубая даль Женевского озера, лежала грязноватая перина плотного тумана.
― Здесь в горах можно встретить целые поля нарциссов, ― продолжал Лёня со счастливым лицом.
Дина Рубина
Ужель на всё гляжу в последний раз,
Что там вдали скрывается от глаз,
И холм отца меж ивовых ветвей,
И мирный кров возлюбленной моей...
Прощай, прощай! О, вереск, о, туман...
Тускнеет даль, и ропщет океан,
И наш корабль уносит, как ладью...
Храни, Господь, Шотландию мою!
Георгий Владимирович Иванов
Его мания величия обнаруживается только в исключительных случаях в самомнении, чудовищном, но всё же ещё понятном. По большей части к ней примешивается сильная доза мистицизма и веры в свою сверхъестественность. Простым самомнением можно признавать, когда он, например, говорит: «Что касается моего Заратустры, то я не допускаю, чтобы его понял тот, кто не чувствовал себя когда-нибудь уязвлённым каждым его словом и кто им когда-либо не восторгался: только тогда человек может пользоваться привилегией благоговейно приобщиться к халкионской стихии, которой порождён этот труд, к его солнечной ясности, шири, дали и определённости».
Макс Нордау
...Ничто не пропадает бесследно, ничто и никогда. Всегда есть ключ, оплаченный чек, пятно от губной помады, след на клумбе, презерватив на дорожке парка, ноющая боль в старой ране, первый детский башмачок, оставленный на память, чужая примесь в крови. И все времена - одно время, и все умершие не жили до тех пор, пока мы не дали им жизнь, вспомнив о них, и глаза их из сумрака взывают к нам.
Вот во что верим мы, историки.
И мы любим истину.
Роберт Пенн Уоррен