Цитаты на тему «Шкурка»
Говорят, охота-это азарт. А я не понимаю охоту. Что за азарт, когда нечего терять? Кто против тебя зверь? Никто - кучка драного меха на худых костях. У тебя есть всё, ты плотно позавтракал, у тебя тулуп, лыжи, ружье, от которого нельзя спастись, ведь ни один зверь так и не придумал себе бронижелета! Ты развлекаешься, стреляя в шерстяной свалявшийся бок или оскаленную от страха и ненависти морду. Ты не умрешь с голоду, если промахнешься, и куцая шкурка нужна тебе только для самоутверждения, а не для того, чтобы укрыть замерзающих детей.
Я не верю в азарт, когда один с ружьем, в тулупе, веселый от мороза и стопочки, а второй - голодный, напуганный, ненавидящий, на жилистых лапах, из оружия у него только зубы, но что зубы против патронов, сражающийся за жизнь, и проигравший уже тогда, когда этот румяненький и крепкий только садился в машину!
Татьяна Устинова
Помню: стоит в редакции «Аполлона» круглый трёхногий столик, за столиком сидит Гумилёв, перед ним груда каких-то пушистых, узорчатых шкурок, и он повествует собравшимся (среди которых было много посторонних), сколько пристрелил он в Абиссинии разных диковинных зверей и зверушек, чтобы добыть ту или иную из этих экзотических шкурок.
Вдруг встаёт Аркадий Аверченко, спрашивает у докладчика очень учтиво почему на обороте каждой шкурки отпечатано лиловое клеймо петербургского Городского ломбарда. В зале поднялось хихиканье - очень ехидное, ибо из вопроса сатириконского насмешника следовало, что все африканские похождения Гумилева - миф .
Гумилёв ни слова не сказал остряку. На самом же деле печати на шкурках были поставлены музеем Академии Наук, которому пожертвовал их Гумилёв.
Аркадий Тимофеевич Аверченко
Пискнула в траве мышь и серым клубочком покатилась прямо Степану под ноги. За ней метнулся из травы головастый тёмный зверек, не больше котенка. Он в два прыжка придавил мышь у самых колен человека.
Степан быстро прихлопнул зверька ладонью и зажал в руке. Он сам не знал, зачем это сделал, - просто так, сама рука упала. Зверек выпустил из пастишки мёртвую мышь и забился, завертелся. Держит его Степан, а он вот-вот шею вывихнет - норовит вцепиться Степану в руку.
- Хорьчонок! - сказал Степан и стал с любопытством разглядывать пушистую шкурку зверька. Нет, куничка скорей - рыльце востренькое и шерсть черна.
Степан сызмала любил баловаться с ружьём, был неплохой охотник и каждую птицу, каждого зверя у себя в лесах знал с виду и по имени.
Повертел, повертел зверька, оглядел со всех сторон.
- Нет, и не куничка, больно шуба богатая! Кто же ты таков?
И вдруг во весь голос крикнул:
- Соболь!
Зверь с перепугу сильнее рванулся в руке.
Виталий Валентинович Бианки
