Цитаты на тему «Великий» - страница 40
Нотки презрения и недоумения звучат по адресу Мусоргского в «Летописи» Римского-Корсакова - считалось, что он ничего не умеет докончить и завершить, что он забулдыга (Эдгар По был тоже забулдыгой), да ещё одержимый манией величия. Одним словом, он был мытарем среди праведных и приличных фарисеев.
Его последние годы жизни - это настоящее человеческое «дно», на которое опустился, подобно Верлену, Бодлеру и Эдгару По, великий русский музыкант. Как и последний, он рано сгорает - в белой горячке, подобранный на улице, - одинокий, потерявший давно связь не только с музыкальными друзьями, но и вообще с тем обществом, к которому, в качестве блестящего гвардейского офицера, ранее сам принадлежал.
Леонид Леонидович Сабанеев
Относительность знаний - великая вещь. Утверждение «2 плюс 2 равно 13» относительно ближе к истине, чем «2 плюс 2 равно 41». Можно даже сказать, что переход к первому от второго есть проявление творческой зрелости, научного мужества и неслыханный прогресс науки - если не знать, что 2 плюс 2 равно четырем.
В арифметике мы это знаем, но ликовать рано. Например, в физике 2 плюс 2 оказывается меньше четырех - на деффект массы. А в таких тонких науках, как социология или этика, - так там не то что 2 плюс 2, но даже 1 плюс 1 - это то ли будущая семья, то ли сговор с целью ограбления банка.
К. Прутков-инженер. Мысль № 5.
Владимир Иванович Савченко
Юрий Сидоров был единственным сыном престарелых родителей. Мать не перенесла его смерти, и угасла в тот же год.
Я приехал в Калугу поклониться могиле моего друга. Помню пустое загородное кладбище, бешеную февральскую вьюгу, звенящую металлическими вёнками и, над могилой, - могучего, безмолвного от горя старика-отца, закутаннаго пледом...
Эта безвременная смерть юноши накануне посвящения в духовный сан произвела впечатление рокового удара и грозного предостережения. И теперь друзья не перестают собираться в день кончины Сидорова в том храме, где он любил бывать, в храме Христа Спасителя, для совершения паннихиды. И как не верить, что этот юноша, вырванный из жизни накануне своего великого дела, уже обрекший себя на служенее пред престолом, и теперь невидимо присутствует в церкви, молится с нами, помогает нам? Здесь не одно сожаление и печаль, здесь твёрдая вера и надежда.
Юрий Ананьевич Сидоров
Жизнь великого учёного в лаборатории - вовсе не спокойная идиллия, как думают многие; она чаще всего - упорная борьба с миром, с окружением и с самим собой. Великое открытие не выходит готовым из мозга учёного, как Минерва в доспехах из головы Юпитера, оно есть плод предварительного сосредоточенного труда. Среди дней плодотворной работы попадаются и дни сомнений, когда ничего как будто не получается, когда сама материя кажется враждебной, и тогда приходится бороться с отчаянием.
Мария Склодовская-Кюри
Александр Исаевич Солженицын был, может быть, самым великим русским публицистом. Его «Архипелаг ГУЛАГ» воспитал целое поколение антисоветчиков, которое внесли вклад в разрушение чудовищного советского государства. Это по-настоящему великая книга. Миф ее очень силён. В 70-е годы один мой приятель всерьёз утверждал, что если собрать компанию людей с самиздатским «Архипелагом» и посадить их в метро на Кольцевой, то после ста кругов вокруг Кремля советская власть рухнет.
Владимир Георгиевич Сорокин
"Разве может выродиться и исчезнуть народ, которому принадлежит половина всех фундаментальных открытий в науке? Разве может выродиться народ, которому нет равных в культуре, народ-философ, поэт и воин? Нет, русские не просто народ, это целостная великая цивилизация." (в ответ на вопрос "Может ли выродиться русский народ?")
Ричард Фейнман
Сумароков ещё сильнее Ломоносова действовал на публику, избрав для себя сферу обширнейшую. Подобно Вольтеру, он хотел блистать во многих родах - и современники называли его нашим Расином, Мольером, Лафонтеном, Буало. Потомство не так думает; но, зная трудность первых опытов и невозможность достигнуть вдруг совершенства, оно с удовольствием находит многие красоты в творениях Сумарокова и не хочет быть строгим критиком его недостатков. Уже фимиам не дымится перед кумиром; но не тронем мраморного подножия; оставим в целости и надпись: Великий Сумароков!.. в трагедиях он старался более описывать чувства, нежели представлять характеры в их эстетической и нравственной истине, называя героев своих именами древних князей русских, не думал соображать свойства, дела и язык их с характером времени.
Александр Петрович Сумароков
Я Тайсон Фьюри, сексуальный чемпион по Великобритании. Приятно быть здесь, в Дюссельдорфе. Владимир является великим чемпионом. Он был чемпионом в течение длительного времени. Он был непобедимым в течение 11 лет. Он победил всех из Америки, Великобритании и остального мира. Но я верю, что он никогда не дрался с такими как я, и я не верю, что он когда-нибудь соперничать с кем-то похожим на меня. Я уникальный боец. В истории никогда не было такого как я. Такой боец как я приходит только раз в 1000 лет. Я думаю, что я очень опасный соперник для любого, и я должен отдать дань старшему чемпиону за то, что он принял такого претендента, как я .
Тайсон Фьюри
На гробнице Ламарка его дочь сделала надпись: «Ты будешь отомщён». Как много говорят эти слова.
Профессора знаменитого Ньютона заставили сбежать в чиновники. То же случилось и с нашим Менделеевым: он ушёл из университета ещё в силах. Кювье преследовал Ламарка и провозгласил его со своими собратьями-академиками идиотом. Великая рукопись Ньютона валялась без внимания и была напечатана много лет спустя после её написания. Эдисон долго скитался в бедности, не находя приложения скрытым в нём силам. То же было и со знаменитым Бербанком.
Всё это продолжает совершаться и теперь, в особенности в таких некультурных странах, как старая Россия.
Великие дела творили не присяжные учёные, а люди, в общепринятом смысле, маленькие. Таковы, например, артиллерист Энгельгардт и великий Либих, не кончивший среднюю школу и попавший в профессора только благодаря протекции и связям Гумбольдта.
Константин Эдуардович Циолковский
Строго соблюдать 5 - 9 правила Василия Великого. Не давать живущим без венца причащаться и принимать Тело и Кровь Христовы. Точно так же приведения родственниками, живущими без венца (советским браком), детей на причастие. Дети этих родителей могут быть допущены к причастию только их крестным отцом или крестной матерью.
Аввакум (Боровков)
Это был момент очень взволнованный и патетический, период великого творческого напряжения, когда с такой смелой наивностью была испытана и пережита первая радость творчества... Иван Аксаков удачно говорит об этом своеобразном моменте русского развития, когда вдруг именно поэзия на время становится каким-то бесспорным историческим призванием, ― «имеет вид какого-то священнодействия»... Во всём тогдашнем поэтическом творчестве чувствуется какая-то особая сила жизни и независимость, «торжество и радость художественного обладания...» Это было пробуждение сердца... Но сразу же приходится продолжить: ещё не пробуждение мысли...
Иван Сергеевич Аксаков
Гоголя нет!.. Грустно и тяжело! Нет великого художника, и нет великого создания, им недоконченного. С именем Гоголя, с его великим поэтическим трудом связывались все надежды, всё будущее нашей литературы. Теперь исчезли её надежды, а может быть, и всё её будущее, вместе с потерею величайшего русского писателя, величайшего и вместе, кажется, последнего русского художника. Пусто стало в русской литературе, ей больше уже нечего ждать. Так грустно становится при этой горькой мысли, что ещё невозможен стройный и последовательный отчет ё заключившем, - да, заключившем! - уже свою деятельность гениальном писателе.
Константин Сергеевич Аксаков
Гуманитарные науки отличаются интересом и вниманием к человеку, его деятельности, и в первую очередь - деятельности духовной. Известно, однако, что современная научная и учебная литература по истории почти «обезлюдела». Главное место в учебниках прочно заняли «объективные предпосылки», «факторы», «процессы»... История - великая человеческая драма. И писать ее без образов действующих лиц, без реальной обстановки их действия нельзя.
Наталия Ивановна Басовская
Нигде влияние бюрократизма не оказалось столь пагубным, как именно в Армии, что и не замедлило сказаться в понесенных ею в Крымскую войну неудачах. Гражданское мужество, которое еще в допетровскую эпоху нередко проявляли царские воеводы, которым в такой высокой степени обладал сам великий Петр, писавший с Прута в Москву, чтобы «буде он окажется в плену, никаких его приказов не исполняли», это качество, которым в советах Петра блистал князь Яков Долгорукий, которое мы видим у Суворова, Кутузова, Ермолова и многих других из их современников, в последующие эпохи исчезает у нас из обращения. Начинает утверждаться доктрина «слушаюсь!». Не рискуя ошибиться, можно сказать, что едва ли лицо, обладавшее гражданским мужеством, могло сделать карьеру при управлении таких министров, как Ванновский, Куропаткин и Сухомлинов.
Пётр Семёнович Ванновский
